А если ещё и хорошенько приглядеться, то любой, даже и не посвящённый в их казарменную жизнь, сразу определит приметы ненатуральности – и отсутствие чистого света, и наличие какой-то фальшивости в этом, все более проявляющимся с каждым мгновением, квадрате.
Ведь, как ни вглядывайся в столь своеобразный показатель времени, перехваченный посредине (для надежности) крестом из брезентовой же тесьмы, абсолютно ничегошеньки за ним не увидишь.
Другие, бывает, принимают окно, что называется, за «чистую монету», но Калуга не обманывается на счёт такого «светильника». Знает наверняка, что даже ясным солнечным днем, бывший авиационный плексиглас нагло проведёт, не покажет то, что творится за стенкой, не говоря уже о темном времени суток.
Вот как сейчас притворяется, заманчиво обещая рассвет. Тогда когда на самом деле продолжает действовать расписание «Устава» – единого и неделимого здесь с иными официальными документами по части важности. И согласно столь сухому и официальному тексту, но вызубренному бойцами «на зубок» лучше всякого стихотворения, вокруг всё ещё царит команда «отбой».
Вроде бы самая обычная команда, как множество прочих приказаний. Однако, на особицу. Ведь только она, любым тоном ежедневно произносимая старшиной, ежедневно заставляет радостно трепетать солдатскую душу.
К тому же – не теряет такой своей желанной новизны – весь срок, пока у каждого тянется долгая по любым меркам, лямка армейской службы.
Да и невозможно привыкнуть к «Отбою».
Особенно ценна команда перед общим подъёмом. Когда для всех оборачивается разными сновидениями. Одним позволив повидаться с далёкой отсюда конкретной невестой. А другим – с просто придуманной подругой «по переписке» не менее желанной для не целованных еще крепышей.
Команда «Отбой»! – прозвучавшая здесь у них ещё прошлым вечером, до сих пор драгоценна своей возможностью продлить сон.
Тот самый, что перед рассветом ещё слаще прежнего. Самый дорогой, не смотря ни на какие «десятые по счёту сновидения», увиденные за ночь всем личным составом их десантного подразделения.
Не умалить его даже бытовыми неурядицами, привычными не только в горах, в боевом охранении, но и здесь на отдыхе – тоже нисколько не избалованном особым комфортом.
И сетовать нужно не на личную проклятую участь или общую жалкую судьбу. Ведь, не по собственному желанию каждый из сослуживцев Калуги, как и он сам, выбирали место для ночлега.