– О чем вы говорите, Марк, – истово выдохнула Марго. – Вы и так делаете нам честь. Это, видимо, и есть та Беспримесная Честность, которая, по вашим словам, нужна для того, чтобы прийти к осознанию наших умнозаключений.
– Да, судя по всему, это так, – сказал он. – И знаете, Марго, я… мне просто нужно… нет, нам нужно… присовокупить это знание к нашей совместной работе. Эти… это сомнение, этот страх, эта смятенность – ведь все это тоже откровение ума, вывод из умнозаключений. Все это мы складываем воедино, и наш Покров Знания становится настолько же прочнее.
– Покров Знания! О, как мне нравится эта формулировка, Марк! Лично свой покров я пытаюсь все время уплотнять.
– И делать это нужно при всякой возможности. Со всей возможной частотой.
– А что с ним намерены делать вы?
– С чем? – шмыгнув носом, переспросил Марк.
– С этим умнозаключением, которое так же беспрестанно отбрасывает нас назад? Если даже вы подвержены эманациям вашего мертвого отца; человека, который – уж не обессудьте, что невольно упоминаю, – оставил вас с вашей матерью, когда вы были совсем еще юны…
– О боже, да как же я могу вас осуждать за то, что со мной было! – великодушно извинил ее Марк, который и сам, чего греха таить, не чурался лишний раз (по настоянию редакторов) упомянуть о своем происхождении чуть ли не из низов. При всяком удобном случае он вворачивал что-нибудь насчет красноватой пыльности своей родной южной Луизианы; подчеркивал мизерность оплаты труда своей матери, где бы та ни работала; преувеличивал число их переездов с места на место; госдотацию на свою учебу именовал не иначе, как «пособием». При этом он умышленно замалчивал те ежегодные две недели, которые они с матерью проводили в отпуске, разъезжая по стране на автомобиле, и что при матери непременно был перечень тех культурных и природных объектов, которые, по ее мнению, сыну надлежало посетить. Помалкивал и о спортивных лагерях, и о недешевых зубных брекетах.
– Мне, по всей видимости, еще лишь предстоит научиться чтить в себе ту часть, которая по-прежнему является страдающей и винящей – да, именно винящей. Я должен прислушаться к этой своей части. Сказать ей: «Я верю тебе, страдающий, я слышу тебя. Но ты более не можешь меня удерживать». – При этой мысли Марк как будто прояснел лицом: – Ведь в каждом из нас живет что-то свое, присущее сугубо нам, разве не так? И если вы собираетесь изъявить изнанку наружу, вам необходимо явить ее целиком; вам нужна вся информация в совокупности. А когда вы освободитесь от секретов, вы окажетесь свободны и от стыда и к тому же обретете уверенность, что все, чем вы обладаете, – оно ваше, и его у вас не отнять; уверенность, что вы заслуживаете тот успех, который заложен внутри вас, внутри нас всех.