Элий кивнул, убеждать его не требовалась. Сколь опасна августовская лихорадка знал с того дня, как навсегда закрылись черные глаза Постумии Гарцы.
Наконец, они достигли дома Винии, находившегося на северном отроге Эсквилина, близ портика Ливии. Фуск порадовался, что в этом портике Виния может спасаться от жары. Платаны, увитые виноградными лозами, превратились в тенистые беседки. Звенели фонтаны, наполняя воздух влагой и прохладой. Это был настоящий оазис среди раскаленных на солнце каменных стен.
Лектикарии опустили носилки на землю. Фуск протянул руку, любезно помогая Винии выйти.
– Гай, жду тебя вечером, – обратилась Виния к брату. – Префект, можешь меня сопровождать.
– Благодарю, божественная.
Простившись с Элием и отпустив конвой, Фуск последовал за хозяйкой. Миновав переднюю-остий, они остановились в полутемном атрии. Тускло поблескивала вода в бассейне – солнце садилось, лучи уже не попадали в квадратное отверстие в крыше. Смутно угадывался ряд мраморных и бронзовых изваяний, выстроившихся вдоль стен. В воздухе витал очень сильный густой, тягучий аромат – где-то прятались вазы с лилиями.
– Скажешь ты наконец, – быстрым шепотом спросила Виния. – Что с Парисом?
– Император ничего не обещал мне. Все же, надеюсь, мы выиграли день… полдня. Приказ еще не отдан. Но я могу получить его в любое мгновение. И уж тогда, – он улыбнулся, – какая-нибудь досадная случайность помешает исполнить волю Цезаря.
Тут Фуск с восторгом подметил в глазах Винии испуг.
– Ты рискуешь головой! – воскликнула она.
– Женщины любят героев, не правда ли?
– Живых героев, – уточнила Виния.
Послышались шаркающие шаги, и раб-атриенс внес факел. Пламя отразилось в квадратном бассейне-имплювии, пробежало по ряду окружавших бассейн колонн, выхватило из тьмы вазы, полные белоснежных лилий.
– Я приказал натопить термы, – сообщил раб.
– Натопить! – Виния стремительно развернулась к нему. – В такую жару! Ты выжил из ума.
Старик покорно пожал плечами, однако Фуску померещилось – глаза раба лукаво блеснули.
– Я мечтаю о ледяной ванне. Немедленно охладить печь, проветрить… О, боги, в эту духоту и проветрить нельзя, – продолжала стенать Виния.
Старик пожевал губами и сообщил.
– Барвену купить не удалось. Торговцы совсем потеряли совесть… За одну жалкую рыбешку требуют платы, как за доброго скакуна.