Как именно она должна стоять, он пока ей не говорил – стой, как удобно.
Рисовал он быстро и скоро подозвал девушку к себе.
– Ого, красиво, – искренне оценила она свое изображение на бумаге. – Так лучше, чем на фотографии или на телефоне.
– Даш, пройдись по студии, свободно, смотри что хочешь, а я попробую что-нибудь поймать.
В мастерской было множество деталей, по большей части гипсовых этюдов. Но и они были интересны по-своему.
Через полчаса Паша спросил у девушки, не голодна ли она, предложил по чашке чая, и они переместились на крохотную кухоньку. Он поинтересовался, что из увиденного ей понравилось?
– Там такая гипсовая фигурка девушки в легкой тунике, ветерок ей чуть попку приоткрывает.
– Это я хотел сделать Фемиду. Она, конечно, всем известна – богиня правосудия, но ее изображали суровой, с закрытыми глазами, сидящей на этаком троне, с весами в левой руке и мечом в правой. А ведь она, как я ее видел, была простая, веселая, полная юмора. Я, правда, повязку на глазах и весы ей оставил. А ты обратила внимание, что у нее возле правой ноги стоит корзинка с фруктами?
– А зачем корзинка?
– По легендам у нее в правой руке был рог изобилия. Если она выносила оправдательный приговор, то бывшего подсудимого награждали из рога изобилия.
Даша выбрала себе большую белую фарфоровую чашку и сначала налила заварку, потом добавила кипятка.
– Так что, по моему замыслу, она молодая, задорная, но без меча – так сказать, мораторий на смертные приговоры. В общем, чтобы обвиняемому было не так обидно слушать приговор от молодой девушки, как от злобной старухи, – пояснял ваятель свой давний замысел.
– Ага, глядя на такую Фемиду, у приговоренного могло появиться последнее желание – переспать с ней последнюю ночь.
– Ну, ты и извращенка, – искренне удивился Паша.
– А женщина должна быть такой, чтобы ее хотелось, чтобы была самая желанная, – у Даши на этот счет была вполне сформировавшаяся точка зрения.
– Еще постоишь? – спросил он после паузы.
– Запросто, ты только скажи, как. Я могу с полчаса не двигаться.
– А до пояса разденешься?
К этому вопросу Даша была уже готова, а потому ответила сразу.
– Могу, только у меня грудь небольшая, – при этих словах она смотрела на Пашу прямо, не мигая, пусть он смущается.
Грудь у нее оказалась очень даже милая – действительно небольшая, округлая, но торчком, да и соски еще сохранили почти первозданную форму «клювиков» и розовый цвет. И гладкая кожа, тронутая легким загаром – чуть-чуть смуглая, с виду даже бархатистая.