Но и сам Годолюб не успел даже
выпрямиться, как ему вновь пришлось перекрыться щитом: в сей раз на
защиту обрушился рубящий удар меча! Не иначе как херсир врага
вступил в бой…
Но теперь ободриту не мешала лишняя
тяжесть – и он умело подставил под рухнувший сверху клинок железный
умбон... С каким же оглушительным лязгом переломился меч дана!
Однако полетевшая вдогонку секира уже не нашла ворога – тот быстро
отскочил назад, подхватив выроненный хольдом топор…
Годолюб успел быстро оглядеться. Бой
на корабле кипит уже вовсю; справа и слева воины рубятся промеж
гребных скамей – а число ободритов на судне конунга растет с каждым
мгновением! И лишь сам князь и херсир сошлись на настиле, посреди
дарккара – в то время как Гудфред одиноко замер у рулевого весла…
Уже без защиты хольдов.
- Бей!
Князь буквально прорычал свой призыв
в лицо дана, дернувшись в сторону противника – и приняв встречный
выпад на щит… Совсем простая уловка – но херсир же видит закипевшую
на судне сечу и понимает, что каждое мгновение промедления могут
стоить конунгу жизни! А потому он рискнул нанести быстрый и сильный
удар в голову раскрывшегося в атаке ободрита...
Вот только атака эта была ложной!
Годолюб мгновенно закрылся, скрутив корпус – и провалив ворога в
удар; боек вражеской секиры только скользнул по развернутому вдоль
туловища щиту… А князь уже сам рубанул в ответ, дотянувшись лезвием
топора до шеи открывшегося справа херсира!
Противник молча рухнул на настил,
обдав Годолюба кровью из широкой, рубленной раны – но в бой уже
вступил сам конунг, пружинисто скакнувший вперед… Точный и
выверенный выпад копья Гудфред направил в нижнюю кромку щита
ободрита. И этот удар провалил защиту князя, не успевшего толком
встретить укол врага; царапнув кожу на досках, листовидный
наконечник вошел точно в живот Годолюба, порвав звенья кольчуги… А
конунг уже рванул копье назад, отступив на пару шагов. Теперь
ободрит куда быстрее изойдет кровью...
В иное время тяжелая рана тотчас
свалила бы князя – но сейчас, разгоряченный боем (и выпитым на пиру
медом, сильно притупившим боль), он почувствовал лишь острое
жжение… Да неукротимое желание отомстить.
Действуя на одних инстинктах,
Годолюб метнул во врага топор, целя в голову. Противник успел
закрыться собственным щитом – и секира с силой вгрызлась в дерево,
крепко тряхнув конкунга... Но защищаясь, дан не успел уколоть
вновь: князь, вырвав из ножен меч, уже рванул к Гудфреду, одним
прыжком сократив разделяющее их расстояние.