Результаты консультаций меня убедили. Решение принято и это успокаивает, теперь все мысли направлены на то, что я сам должен сделать, чтобы операция прошла успешно.
Все, кто знал о предстоящей операции, звонили и старались меня подбодрить, приводили в пример известные им случаи благополучных исходов. Мы все так поступаем, пытаясь рисовать оптимистичную картину для своих родных и друзей, когда им грозит опасность.
Тем не менее, психологически я уже начинаю уставать от каждодневных звонков и от бесконечных разговоров о возможных последствиях операции.
Беседы на эту тему не дают отвлечься на другие дела и вести нормальный образ жизни. Звоню мисс Элора и прошу её назначить день операции как можно скорее. Она любезно обещает, но зависит от того, когда освободится для меня место в операционной. Доктор Гленн её предупредил, что операция продлится не менее 6-и часов, и в этот день он будет делать только одну мою операцию.
Обычно в день у него бывает две или даже три операции на сосудах, так как они занимают не более 4-х часов.
До января место не освободилось, и последняя встреча с моим кардиологом Вешинским состоялась 9-го января перед операцией.
ЭХО делала очень внимательная техник Таня. Как и при каждом визите к Вешинскому ЭКО сделала моя хорошая знакомая Галя. Она уже знала, что операция неизбежна, очень тепло пожелала успешно её перенести. Если оперировать будет доктор Гленн, то она совершенно уверена в успехе.
Получив оба результата, доктор Вешинский сказал:
– Всё будет хорошо, встретимся через месяц после операции.
Прошёл со мной в регистратуру и переписал меня с 9-го января на послеоперационную встречу 11 апреля.
Опасаюсь, что утомил тебя, читатель, слишком подробным описанием процесса принятия решения, но я думаю, что ты должен знать, сколь сложен этот период, требующий большой психологической напряжённости. Сомнения не оставляли меня до того момента, когда я не убедился окончательно, что операция необходима и другого варианта лечения сегодня не существует. Явно нет никакого смысла ждать ухудшения состояния здоровья. Улучшаться оно не будет.
С врачами я обсуждал только принципиальный аспект: надо делать операцию или не надо. Ни с кем из них, кроме доктора Тарло, психологический момент не обсуждался, а ведь я рискую жизнью. Доктор Вешинский ещё при нашей первой встрече говорил, что операция – это большой риск, но потом, все же, сам пришёл к выводу, что не делать её – тоже опасно.