Из зеркала на нее смотрела незнакомка – белое лицо, спутанные волосы. Она шептала дрожащими губами:
– Это было как тогда, в подвале. Помнишь? – Ада не хотела вспоминать.
– И тебе не позволю, не позволю, не позволю, – проговаривала она твердо, заставляя губы не дрожать. – Ты знаешь, что это означает? Не правда ли, ты знаешь, что это означает?
– Нет, нет, – шептала незнакомка. – Пожалуйста, не надо, не делай этого…
– Но ты боишься, а значит, есть только один способ победить страх – повернуться к нему лицом. Если ты не сделаешь этого, страх останется с тобой навсегда. Страх разрушает. А я не дам ему себя разрушить. И ты не будешь бояться Ашера и мужчин, подобных ему.
Но незнакомка скулила, как побитая собака. И так опротивела Аде, что та мазнула мыльной рукой по зеркалу, чтобы не видеть жалкую ноющую тварь.
В спальне подобрала с пола вчерашнее платье – и только тогда обнаружила на тумбочке конверт с деньгами.
– Ты ошибся. – Она положила конверт перед Ашером на стол.
Он почти и не сомневался сейчас, что вышла ошибка. Иногда так бывает: сходятся несколько признаков, создается иллюзия. Но наступает утро, призраки рассеиваются – и видишь все в реальном свете…
Ашер, как ни в чем не бывало, завтракал в бесконечной каменно-хромированной столовой с металлическими шарами-лампами, спускающимися с потолка. Белизна его рубашки резала глаза, но Ада не отворачивалась, смотрела прямо, как на дуэли.
– Возьми. – Чашка звякнула о блюдце. – Я всегда плачу женщинам.
«Бежать, бежать, не оглядываясь… Нет, ты уйдешь лишь тогда, когда исчезнет твой страх, лишь тогда ты будешь свободна».
Она в раздумье стояла у стола. Ее больше ничто не держало в этой квартире. Она не хотела здесь оставаться. Стол. Она провела по нему пальцем, проверяя, не сон ли это. Круглый, стеклянный. Толстое стекло с небрежно обрезанным зеленоватым краем. Узор из трещин делает его почти непрозрачным. Не сон…
Не отпуская своих мыслей, она отодвинула стул и подсела к Ашеру. От неожиданности он перестал жевать. Его пристальный взгляд, казалось, мог обрушить стены. Но Аду это не волновало. Она пыталась вспомнить, где уже так было однажды, что ей приходилось становиться из невидимки человеком. Большой палец правой руки потянулся через ладонь к безымянному, и она потерла фалангу там, где женщины носят обручальное кольцо, бессознательным, машинальным жестом.