– Ты похож на домохозяйку, – улыбается егоза. И кивает на передник, который я повязал, чтобы не заляпаться. – На Аллочку в особенности, – смеется.
– Ты мне тут посмеяться пришла или по делу? – пытаюсь засунуть тарелку, которая упорно не собирается вмещаться.
– Помочь для начала, – деловито проговорила и подошла ко мне, забрала из рук ту самую тарелку и с лёгкостью поставила её в машинку. – Вот, – складывает руки на груди. Любимая поза малявки.
– Неожиданно, – удивляюсь.
– У тебя просто нет практики, – задирает нос. – Дед посоветовал бы тебе поиграть в тетрис.
– Тетрис? – удивляюсь. Уж откуда моим детям знать про тетрис, игрушку из моей молодости.
– Да. Дедуля дает иногда поиграть. Только бабуля это не одобряет. Говорит, что с этих игр дети тупеют.
Слышу в каждом её слове голос моей матери.
– Но ты пришла не только, чтобы мне помочь, так ведь?
– Так, – подтверждает мои догадки. – Нам купаться надо.
Купаться. Я застываю. Последний раз когда я их купал? Когда они были мелкие. С помощью своей мамы. А потом пошла череда нянь. Пока, наконец, у нас не появилась Аллочка.
Детям по шесть. Они купаются как?
– Набери нам ванну, – говорит дочь.
– Вы все еще вместе купаетесь?
– Да, – как ни в чем не бывало отвечает. – Пап, мы все вместе делаем, ты забыл? И вообще, можешь посидеть с нами, как это делает бабушка или Аллочка. Поиграешь с нами.
– Хорошо, так и сделаем, – нажимаю, наконец, на посудомойке программу и снимаю этот чертов передник.
После купания, которое меня прилично измотало, уложил детвору по кроватям и сам еле добрался до ванной. Я весь мокрый. Дети брызгались, смеялись и кидались пеной. Я давно так не отдыхал. Головой.
Посмотрел на свою физиономию в зеркало, почесал заросший подбородок, щеки. Усмехнулся. Поцеловал детвору, те дружно захихикали и заявили, что щекотно.
Разделся, закинув шмотки в машинку, да забрался в ванну под душ.
Включил воду и перевёл на лейку. Люблю воду погорячее, когда в воздухе собирается пар. Чувствую, как мышцы расслабляются под обжигающим теплом струй.
А после душа на кухне заварил себе чай и уселся за стол в гордом одиночестве.
Чувствую себя выброшенной рыбой на сушу. С работы уволился, и теперь думаю, где мог бы пригодиться, да так, чтобы дети всегда были рядом. Им шесть, а я, кажется, не помню почти ничего из их детства. Правда, их появление и смерть их матери заставили пересмотреть ценности жизни и карьера военного была завершена. А что я мог? Отец Полины подтолкнул в следственный. Как же его материла Зоя Петровна, мать Поли. Моя мать и Зоя взяли детей на себя, а я спустя пару месяцев снова стал пропадать на работе… Шило на мыло, что называется. Но здесь я чувствовал себя немного в своей стихии. А вот сейчас…