С приближением к Владу я всё больше замедлялась, а Игнат всё сильнее натягивал цепь, зло пыхтя и раздувая ноздри. Видела, в каком он состояние, понимала, что его лучше не бесить, но страх сковывал тело. С трудом подтягивала ноги, пытаясь не упасть и не вызвать в хозяине взрыв гнева.
Немцов сел на вторую половину кожаной громадины и подтянул меня вплотную к ногам, как обычно широко расставленным, когда владелец находился в расслабленном состояние. Мужчины начали одним им понятный разговор о перекрытиях, плотности металла для конструкций, перешли на стоимость акций конкурирующей компании. И всё это время Игнат гладил меня по голове, будто я его любимая собака, а Влад жадно пялился на грудь, гулко глотая виски.
– Твоя псинка, наверное, тоже хочет выпить, – указал стаканом на меня Влад, крутя головой и выискивая посуду. – Это как раз подойдёт.
Губы растянулись в пьяной улыбке, когда он узрел подставку под цветком. Потянулся, выломал поддон от горшка, вытряхнул мелкие комья земли и торопливо протёр рукавом. Тут же плеснул на дно приличную порцию вискаря и, подавшись вперёд, поставил его к моим ногам.
– Пей, – дёрнул за волосы Игнат. – И без рук.
Сгорая от стыда, закипая от ненависти, наклонилась и лизнула противную жидкость, надеясь, что спирт обезвредил грязь в поддоне. Собиралась выпрямиться, но тяжёлая рука схватила за шею и нагнула ещё ниже, впечатывая лицом в миску.
От неожиданности втянула ноздрями виски, подавилась, закашляла, чувствуя, как спирт продирается через носоглотку в кишечник. Сразу стало горячо, обжигающая лава потекла по пищеводу.
– Ещё, – ткнул мыском ботинка Игнат, довольно скалясь над моей неудачей. – Не поднимешь свою морду, пока всё не вылакаешь.
Скотина! С каждым разом он всё искуснее издевался, озвучивая более извращённые приказы. Вытянула губы в трубочку, потихоньку всасывая пойло. Пить, так пить. Почему-то подумала, что нажраться сейчас было бы лучшим вариантом. С пьяной бабой многого не сотворишь.
От усердия закружилась голова. Или от градусов, отравляющих кровь. Доза для меня оказалась не маленькой, особенно, если учесть, что ужин я пропустила. Оторвавшись от миски, бесполезно переводила помутневший взгляд по предметам мебели. Во рту стояла вязкая горечь, мозг приятно затягивался в туман, по позвоночнику заструилась умиротворённая слабость.