Лора щебетала о понравившихся серёжках и о желание погреться на морском побережье, а её супруг послушно кивал головой, не особо прислушиваясь к её разговору. Он даже не краснел и не потел в муках совести, как будто всю ночь провёл в постели с женой. То ли всё было проекцией моего сходящего с ума воображения, то ли у Немцова совсем отсутствовали рамки приличия по отношению к супруге.
– Игнааат, – капризно протянула Лора, увлечённо разминая ягоды в творожном муссе. – Так что с поездкой? Я могу брать билеты и лететь с Кармилой?
– Когда? – оторвался от слежки Немцов, переводя внимание на жену.
– Билеты сегодня вечером, – расползлась в слащавой улыбке, а я замерла, занеся руку над пустой тарелкой Игната. Двоякая реакция пронеслась по телу. Низ живота стянуло в пульсирующем спазме от предвкушения, а в груди закололо от нехорошего предчувствия и осознания всей пагубной ситуации. Не отстанет от меня хозяин просто так. Как пить дать, воспользуется отсутствием итальянской красотки по полной.
– И на сколько? – заинтересованно прищурился счастливый супруг. Разве что в пляс не пустился.
– Нууу. Недели на три… Может на пять, – накрутила на палец локон Лора. – Там сейчас сезон для сёрфиров начинается. Такие волны…
– Хорошо, – с лёгкостью согласился Игнат, при этом не сдерживая оскала. – Гасан отвезёт тебя в аэропорт.
Схватила опустевшую посуду и метнулась в кухню, отгораживая себя от бурной благодарности жены к мужу, и спасаясь от потемневшего взгляда мучителя, в котором читалось обещание. Боли? Извращённых игр? Грубой ласки? Скупой нежности? Горьких слёз? Удовольствия?
В царство Марии влетела пулей, отбиваясь от картинок, всплывающих перед глазами. Почему-то все они были до такой степени интимными и откровенными, что самой перед собой стало стыдно… и тошно… За слабость на передок, за попытки оправдать такую реакцию на Игната больной любовью, за перекладывание последствий на его плечи, пользуясь сложившимися обстоятельствами и своим бесправием.
Нет, я не строила воздушных замков и, как всегда, трезво оценивала положение. Знала, что меньше чем через восемь месяцев я уйду, вычеркнув Немцова из своей жизни. Слишком быстро он разбил мои розовые очки и показал свою сущность. Слишком жёстко растоптал моё мировоззрение и измазал грязью честь, гордость и достоинство. После такого даже близкое существование невозможно, а что-то большее означало бы сломать себя.