Брук, видимо почувствовав мой взгляд на себе, оторвалась от созерцания и, повернувшись, слегка улыбнулась мне, но, тут же, улыбка скрылась за набежавшими на ее лицо тучами недовольства, словно она подражала погоде.
– Наша поездка отменяется, – с досадой в голосе сказала она. – Надо же было выбрать именно этот день! Когда теперь еще представиться такая возможность?
– Когда-нибудь обязательно представиться, – сказал я, пытаясь успокоить жену, но мой ответ только еще больше раздразнил ее.
Она стала наэлектризовываться. Разочарование меняло заряд на гнев.
– Понятное дело, – едва сдерживаясь, проговорила Брук, – тебе плевать! Я так ждала этого дня, – наращивая динамику продолжала она, – а оказалось, что такому важному событию может помешать, какой-то…с … дождь!
Брук накалилась окончательно, лучше ее было оставить в покое и я поспешил в ванную.
"Она слишком много значения придает этой регате", – думал я, стоя под душем.
Брук никогда раньше не интересовалась яхтами и тут, вдруг, стала тренироваться, добиваться участия в гонке, но больше всего меня обеспокоило то, что она на прошлой неделе заявила, что прекращает многолетнюю врачебную практику. Я не узнавал ее. Вспышка гнева, ругательство – это была не моя Брук. Я твердо решил поговорить с ней, вызвать на откровенность.
Я застал жену в кухне. Она варила кофе и напевала мелодию, которая показалась мне знакомой, но я не мог вспомнить, где слышал ее раньше.
Остановившись в дверном проеме, опасаясь спугнуть идиллическое мгновение, я любовался Брук, возможно, впервые, по-настоящему, увидев ее.
Легкий, шелковый пеньюар был немного тесноват ей и обтянул так, что были видны, уже слегка искаженные временем, линии тела. Я пробежал взглядом от хрупких, худеньких щиколоток, вверх, по изгибу ягодиц, спине и остановился на шее, а точнее, на маленькой впадинке между шеей и головой.
Волосы она небрежно заколола на затылке и эта, вызывающе обнажившаяся, выемка, почти всегда задрапированная занавесом каштановых волос, возбудила страстное желание, которое поманило меня к Брук.
Я подошел тихонько сзади и обнял ее за талию. Она провернулась в моих руках, как балерина, выполняющая вращение и порывисто чмокнула в щеку, а затем выскользнула из объятий, оставив висеть на моем указательном пальце тонкий шелковый поясок от пеньюара.