От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия - страница 13

Тем временем не мог не возникнуть вопрос: «А как вообще относиться к химическому нападению и следует ли считать химоружие естественным средством вооруженной борьбы?» Во всяком случае, в феврале 1919 г. IX отдел Арткома ГАУ еще раз проанализировал размещение ОВ по стране, чтобы иметь более четкое представление о проблеме «в случае возобновления деятельности заводов с целью снабжения фронта УС». Выяснилось, что, помимо тысяч баллонов с ОВ на складе в Очакове, они во множестве хранились и в иных точках страны. В частности, в Московском регионе баллоны Е-30 и Е-70 в наполнении ОВ хранились на заводах Беккеля (нынешний ГСНИИОХТ), Ватреме и Рабенек (будущий Щелковский химзавод), а в районе Средней Волги – на Бондюжском заводе Ушкова, заводе Сингеле (Симбирская губерния) и Казанском фосгеновом заводе. И не во всех случаях отрава хранилась в более совершенных баллонах Е-70, в ряде случаев использовались устаревшие и опасные баллоны Е-30.

Тогда же началось упорядочение хранения на артиллерийских складах химических боеприпасов. В табл. 1 названы артсклады тех лет, которые просуществовали недолго, были ликвидированы в 20-х гг. и в которых в те годы хранились химбоеприпасы. Остальные склады будут рассмотрены ниже.

Табл. 1. Старые склады артиллерийского химического вооружения

16 апреля 1919 г. IX отдел Арткома обсуждал «допустимость хранения удушливых газов в баллонах на складах» [459]. Происходили и другие события. В целом же именно весной-летом 1919 г. было решено: «химическому нападению – быть». Приход к тому решению осуществили в ряд этапов, по бюрократическим правилам тех лет [458, 483]. Причем трудно сказать, кто именно задал основной толчок – идея химической войны носилась в воздухе.

Еще 8 мая 1919 г. начальник снабжения РККА испросил у заместителя председателя РВСР Э. М. Склянского указания, «следует ли считать удушающие средства боевым оружием и применять его в Красной армии», потому как в случае положительного ответа именно он должен был озаботиться пополнением запасов ОВ [121]. Дополнительный импульс задал 19 мая 1919 г. запрос с фронта Ю. М. Шейдемана – инспектора артиллерии Полевого штаба Красной армии и бывшего генерала армии царской. На вопрос, какие заводы могли производить ОВ и с какой производительностью, он получил от начальника ГАУ немедленный и исчерпывающий ответ. В нем говорилось, что на заводах химоружия, переданных в мае 1918 г. в ведение ВСНХ, «возможно возобновление трех групп производств: хлора, хлорпикрина, фосгена». Ежедневная производительность заводов на момент остановки выпуска: Симбирского – 40 пудов, Саратовского – 20, Ушкова в Бондюгах – 60, Афанасьева – 100 (хлорпикрин), Кочеткова – 30 (хлорпикрин), Жилевского – 40 (хлорпикрин), Улятовского – 15 (хлорпикрин), Ралле – 50 (хлорпикрин), Шустова – 100 (фосген), Гандурина – 20, Казанского – 20. И не так важно, что цифры эти не всегда были точны: назывались они на память теми, кто занимался производством ОВ еще в предыдущую войну [367].