Я сейчас дочитываю «Марийкино детство» Дины Бродской, мне очень нравится. Я сегодня пойду в библиотеку.
Я отгадала всё, что ты нарисовала в рисунках. Первый – это закат, на который мы смотрели в деревне, да? Помню, как огромное-огромное солнце упало за елки, и небо стало красным.
Второй – мы кидаемся подушками в интернате, в Череповце? Да?
Я так хохотала, когда рисунки разглядывала!
До 1 сентября осталась неделя. Уже хочется в школу, а тебе? Хочу увидеть своих и С. Р. Давай с тобой сядем за одну парту? Мама сказала, что у нас в этом году будет новая классная, Таисия Васильевна ушла на пенсию. Интересно, кто будет?
Машка – это соседка Вали, наши мамы: моя, Валина и Машкина, работали вместе, в одном швейном ателье, а с Машкиной младшей сестрой дружила моя сестра Тоня, Антошка. Поэтому и я частенько гуляла с Машкой. Но мы все время ссорились, потому что она была трусихой и ябедой, мы с Валей дразнили ее, а та жаловалась своей матери. Никому из нас не приходило в голову рассказывать мамам о ссорах или обидах, а Машка ябедала, и ее мать – высокая, красивая тетя Роза, встретив нас на улице, останавливалась и начинала стыдить. А то еще и жаловалась нашей маме. После этого мы дразнили Машку еще сильней. Однажды вечером мы с Валей и Тоней зашли со стороны луга, проползли по-пластунски все сугробы на большом огороде Ивановых и прилепили к стеклу на окне лист бумаги, где было крупно написано «Иваниха – ябеда и трусиха!»
В комнате у Ивановых горел свет, вся семья садилась ужинать, мы лепили записку, она отваливалась, мы хохотали и старались прикрепить ее. Нас заметили, на крыльцо выскочила бабушка Настя и ругалась на нас, называла бесстыжими и хулиганками, а мы удирали по их огороду в сторону поляны, увязая в глубоком снегу, падая и смеясь. Хорошо что их Кучум не сорвался с цепи, Тонькина жопа уже была знакома с его зубами.
Новой классной в седьмом у нас оказалась Алевтина Ивановна.
– Я буду вести у вас английский язык. И хотя мой урок у вас всего два раза в неделю, видеться мы будем каждый день.
И на первом же классном часе она рассадила нас по-своему, как ей казалось правильным. Меня с Иркой Чурсиной, а Саша оказалась с Семечкиным, по прозвищу Семядоля. С Иркой сидеть было скучно, она на уроках со мной не разговаривала, да, впрочем, и не о чем мне было с ней говорить. Я смотрела в окно: за окнами нашего класса шелестели серебристые тополя, которые так разрослись, что в затененный школьный двор почти не проникало солнце. Деревянные мостки через овражек вели к маленькому зданию начальной школы. Три года назад мы учились там, а теперь в двухэтажном, главном здании.