Когда я немного успокоился, я подумал о том, как было бы хорошо изменить распорядок дня и задумался о своей жизни. Потом пытался взглянуть на все мои дела со стороны, и я так увлекся этими мыслями, что не заметил, как начал говорить сам с собой. В это время я стал ощущать необъяснимую тревогу. Тревога стала нарастать. Дурное предчувствие перехватило горло, я сильно взволновался. Встал, походил по комнате, вышел и отправился бродить по дому. Когда я вернулся в кабинет за документами, что-то заставило меня снова опуститься в кресло. Я не чувствовал себя комфортно, и поэтому решил разобраться в тех ощущениях, которые на меня вдруг нахлынули. Я задумался над тем, что вызывало во мне столько беспокойства. Бессмысленно я стал озираться по сторонам, и никак не мог успокоиться. Во время этого волнения я стал задавать самому себе вопросы.
– Припомните, какие? – поинтересовалась я.
– Я спрашивал сам у себя: «Чего ты так боишься?» В ответ я пожал плечами, но вопрос повторил еще несколько раз. Я не знал, что ответить, и вслух произносил один и тот же вопрос, который сам себе вновь и вновь задавал: «Что меня так напрягает?» В ответ я услышал:
– Это я.
– Кто ты? – машинально переспросил я.
– Я тот, кто хочет поговорить с тобой и объяснить тебе твое предчувствие.
Мне понравилось то, что я, наконец, узнаю о том, что меня мучает, и невольно стал продолжать этот разговор. Только потом я понял, что не все слова произношу вслух. Некоторые из них я говорил отчетливо, а другие лишь звучали в моей голове, но ответы на свои вопросы я получал очень простые, не вызывающие во мне никакого протеста. Ответы были интересны. Потом этот собеседник предложил мне показаться. Я рассмеялся и подумал, что мое воображение слишком разыгралось, но не стал ему перечить. Теперь я вдруг понял, что мой разговор был диалогом, и никак не монологом.
Когда Николай рассказал мне о начале завязавшегося диалога с неизвестным собеседником, он перешел к самой сути разговора. Мне пришлось записывать наиболее важные фрагменты, которые проявляли себя во всей этой истории совсем неоднозначно. Они были окрашены в яркие пространственные образы и энергетически формировались вокруг этого человека. Понимая, что каждый такой информационный фрагмент можно будет расшифровать в процессе составления полной картины происходящего, я вела записи в своем дневнике. Я знала, что произошедшее с этим человеком, не просто бред или возбужденная фантазия. Эта история была ничем иным, как формой сложного контакта человека с «аномалией». Это было отражено в памяти информационного поля судьбы Николая. Но, об этом в подробностях я расскажу позднее.