— Держи, — Алекс широким движением бросает мне телефон, — номер клиники первым в автонаборе.
Кажется, я не отвечала слишком красноречиво.
Кажется, его умение меня понимать, граничащае с паранормальным талантом, уже почти не пугает.
— А адрес? — спохватываюсь я.
— Они знают, куда ехать. Все согласовано с самого утра.
И вправду согласовано. И кажется, машина ждала где-то совсем рядом, потому что двое скептичных мужиков с носилками являются уже минут через пять. И не ведут и бровью, снимая еле трепыхающегося Барина с крюка.
Я иду за ними, потому что хочу растянуть мгновение, подольше посмотреть на размазанного ублюдка, который испортил мне жизнь, до того, как его загрузят в машину скорой.
Хотя нет. Это просто машина, похожая на скорую, но без каких-то опознавательных знаков и кажется, даже без номеров.
— Его подлатают. Объяснят, что пасть открывать — вредно для здоровья и отправят домой, — меланхолично произносит Козырь, стоя где-то поодаль за моей спиной.
— У тебя есть покурить? — я оборачиваюсь к нему и нахожу его у его же машины. Припарковался пятой точкой на капот. Ехидный глазок сигареты, зажатой в углу его рта, смотрит на меня и оранжево мне мигает.
— Нету, — обрубает он резко.
— Ты сам куришь!
— Эта последняя. И она не про твою честь.
— Ну дай, — тянусь к его пальцам как отчаянная наркоманка, — мне надо. Правда, надо…
Мне надо дать ему повод…
Чтобы поймал меня за руку, стиснул её так, чтобы на запястьях остались темные отпечатки.
Надо, чтобы притиснул меня к двери своей машины, и я хлебнула вдоволь запах соли и крови — запах мести, распитой на брудершафт.
И он…
Конечно же, пользуется моментом. Он и не мог его упустить. Он же Козырь, в конце концов.
— Надо? — заламывая мою руку за голову шепчет Алекс. — Ну тогда держи.
Он затягивается глубоко, так, что сигарета в его зубах прогорает аж до фильтра, а потом — сигарета падает на асфальт, а Алекс — падает на меня.
Раскаленный дым, горький, горячий — он вдыхает мне в рот, будто присыпая пеплом обнаженную, лишенную даже кожи душу.
Говорят, месть опустошает. Говорят, месть не насыщает. Говорят…
Люди любят говорить, как ни крути. И врать, и оправдываться люди тоже любят.
Моя месть, вожделенная, выдержанная в течение нескольких лет, кружит мне голову сильнее любого вина. Я сейчас по-настоящему пьяная. И способна на любую глупость.