Цвет греха. Алый - страница 10

Шрифт
Интервал


В отличие от его тела!

Которое реагирует весьма интересным образом.

И мне ничего не остаётся, кроме как, закусив нижнюю губу, с некоторым удивлением наблюдать за злополучной простынёй, которая постепенно приподнимается, выдавая вполне очевидные очертания того, что эта самая простыня призвана прикрывать.

— Стояк, — срывается с моих губ нервным смешком. — Превосходно, — добавляю ворчливо.

А всё потому, что мужская эрекция становится лишь твёрже и, закономерно, отчётливее, пока подлая простыня опять сползает, норовя перестать скрывать не только выдающуюся анатомическую особенность, но и всё, что намного ниже.

— Ну да, почему бы и нет? — ворчу себе под нос и с обречённым вздохом повторно тянусь к краю простыни.

Чтоб поправить, разумеется. И вовсе ни разу не рассчитываю, что от моих нехитрых манипуляций мужская плоть вдруг дёрнется.

Вот же…

Замираю.

Даже вздохнуть лишний раз опасаюсь.

Подтянуть простыню чуточку выше, как собиралась, — тоже!

Но и не отпускаю…

Дурацкая какая-то ситуация!

И я еле сдерживаюсь, чтоб не застонать в голос от такой несправедливости, ведь помочь хотела, а выходит… как обычно.

Или ещё хуже!

Убрать руку и заблаговременно покинуть место преступления мне не удаётся. Только если мысленно. А по факту, стоит всего на дюйм сдвинуться, как моё запястье моментально оказывается перехвачено. Мужские пальцы смыкаются безжалостно и крепко, не оставляя ни шанса на то, чтоб избавиться.

Всё, поймал…

В сознание, по всей видимости, тоже пришёл!

Хотя я, честно, изо всех сил молюсь об обратном, пока набираюсь смелости удостовериться в верности своего предположения.

Жаль, наспех сочинённая молитва совсем не спасает...

Синие глаза широко распахиваются. Мужчина сперва пристально разглядывает потолок, затем плавно переводит внимание к стенам, изучая окружающую обстановку, потом сосредотачивается на мне. По непроницаемому, отчасти суровому выражению лица не понять, как он воспринимает происходящее, и я начинаю молиться с удвоенным усердием, чтоб всё закончилось поскорее, как страшный сон, особенно когда слышу:

— Прости, красавица, но я немного не в форме сейчас.

Мамочка моя родная, ну почему так стыдно?!

— А по вам так сразу и не скажешь, — язвлю с расстройства.

Вот теперь он удосуживается взглянуть на наши руки. И то, что под ними. От мужского стояка мою ладошку отделяет лишь треклятая простыня. Совсем никакого расстояния. Я чувствую это соприкосновение слишком отчётливо, чтобы его игнорировать.