В наземных частях главное было – не попасться на глаза
старослужащим. Молодой, рискнувший отлить после отбоя, немедленно
брался в оборот, ему вручали специально назначенную для такого дела
сапожную щётку, которой драил «взлётку», длинный проход между
койками, ведущий к тумбочке дневального и к выходу. Конечно, в
лётном училище наряд тоже поддерживал чистоту, не менее тщательно,
чем пехоте или у танкистов, но курсанты попадали в него не часто,
по графику, если не проштрафились, и работали все. В авиации не
была принята дедовщина, кроме, конечно, солдат аэродромного
обслуживания. Тем более неуместно среди будущих офицеров, поэтому
мордобой в конце января не стали скрывать и подали начальству как
чрезвычайное происшествие, троих отдали под трибунал. Это в
какой-нибудь артиллерии инциденту не придали бы значения, пусть
балуются ребята, дело молодое. Максимум – пара нарядов вне
очереди.
Я успел облегчиться вовремя и преспокойно растянулся под
одеялом, пытаясь придумать как себя вести, если на улице окликнет
та самая Валентина. Ничего в голову не пришло, а мысли на тему
женского пола привели к шевелению в паху.
А ведь жениться надо! При отборе в отряд космонавтов женатики
приветствуются как более морально устойчивые. КГБ считает: вдруг
кто-то, вырвавшись из СССР хотя бы в космос, раньше назначенного
включит тормозной двигатель, чтоб спуститься на территории
капиталистической державы. Всё же жена и дети – дополнительное
препятствие против побега.
Но Виктор Беленко, угнавший МиГ-25 в Японию, а потом
благополучно доживший до глубокой старости в США, скончавшись на
руках сыновей, преспокойно оставил в СССР и жену, и партбилет
КПСС.
Я читал, что для него, воспитанного, как и сокурсники Гагарина,
на байках о тяжёлой нищете американского пролетариата, посещение
шопинг-молла повлекло настоящий культурный шок. Столько товаров,
хороших и разных, а главное, доступных по цене абсолютному
большинству жителей США, потрясло перебежчика и лишний раз убедило
в правильности решения.
Уверен, и Злобин, и Дергунов, и Приходько просто охренели бы,
перебрось их из оренбургской казармы в американский, британский или
французский супермаркет. Не нужны им эти стрессы и испытания
изобилием на верность марксизму-хрущевизму.
Я – иное дело. Прекрасно помню тусклые прилавки в магазинах
Калинина времён моего отрочества, сейчас этот город называется
Тверью, унылый покрой мужских костюмов и женской одежды, обувь
такая, что и хоронить в ней стыдно. Да и то – дорого, когда
зарплаты в семьсот-восемьсот рублей старыми едва хватает дотянуть
до получки. Оттого повальное увлечение женщин шитьём, стремление
хоть как-то приличнее одеть семью.