Было душно, три молодецких глотки на мизерный объём. И окно не
откроешь, дубак. Такие дела.
Наутро, не особо выспавшиеся от тесноты, мы отправились
представляться командиру полка, днем раньше он не смог выделить
времени Доронину и Дергунову. Извиняюсь, сутками раньше, день здесь
отсутствовал как явление. Все трое были обмундированы с училища в
чёрные авиационные куртки, гордость молодняка. Как офицеры, имели
право с повседневкой носить обычные брюки и ботинки, но предпочли
сапоги, под них проще намотать очень тёплые портянки из дома. Мороз
щипал уши, не прикрытые фуражками, и сами фуражки пришлось
придерживать, чтоб ветром не унесло в НАТО, норвежская граница
всего в паре-тройке десятков километров.
Городок освещался тускло. Наверно, чтоб не привлекать излишнего
внимания со стороны вражеской авиации. Вместо рассвета проглядывали
какие-то сумерки. Что-то внутри требовало: ночь же прошла, где
утро, где день? Где-где, в Караганде! Там точно не видели полярную
ночь.
Темень уже начала давить на психику, и что будет через
месяц-два? Хочешь – не хочешь, а терпи до приезда эмиссаров
Каманина. Больше двух лет.
Под ногами скрипел снег, какой-то более плотный, чем под
Оренбургом, вдали слышался гул прогреваемых авиадвигателей. Но
громче всего орали чайки исполинского размера, размах крыльев метра
полтора, если не больше. В отличие от привычных чаек, сновавших над
реками и озёрами центральной полосы, эти издавали исключительно
противные звуки необычайной громкости и охотились не за рыбой.
Здоровые как альбатросы, они колупались по помойкам. Когда находили
что-то себе по вкусу, торжествующе взмывали в чёрное небо и уносили
добычу. Не знаю, как у меня сложится ориентирование на местности,
эти помойные птицы наверняка чувствовали себя в своей тарелке,
дорогу к любимой мусорке найдут на раз, кто бы сомневался.
Женщина повела группу школьников разного возраста, видимо – в
школу. Несмотря на сравнительно спокойный ветер, он хотя бы не
валил с ног, детишки шагали один за другим, обвязанные
верёвкой.
Ближе к КПП солдаты шуровали лопатами, пытаясь раскидать снег у
въезда, и безнадёжно проигрывали бой с северной природой. Наши
документы офицер проверил без особого тщания. Случайных шатающихся
здесь не бывает.
«Вау, какие орлы пожаловали» от командира полка не услышал. Да и
не ждал. Обнаружив, что у всех троих больше двух с половиной
месяцев перерыв в лётной практике, подполковник Павел Бабушкин
сказал как отрезал: