– Ну осудили, ну мошенничество, ну особо крупный, так это же особый порядок, на тебя не влияет, но вот она, дура, будет теперь судимой, – вздыхал он, и, действительно, все становилось понятно.
В камере делился с Серегой.
– Дура, – соглашался Серега и тянулся за сигареткой.
Иваныч смотрел на него с благодарностью.
Когда дело у Бориса Ивановича подошло к приговору, Серега получил свою трешку и уехал на общий режим.
В камере остались какие-то злые. Говорили нехорошее об адвокатах. Им с адвокатами не везло.
– Надо уметь решать вопросы, – сурово говорил Борис Иванович.
С ним не спорили. Передачи ему заносили регулярно, жадным он не был. К чему споры в таком раскладе?
На приговор адвокат прийти не смог, был очень занят. Семь лет и шесть месяцев. Иск, штраф.
Парни в камере не шептались и не смеялись, не принято. Напоили чаем, у самого как-то не получалось в этот вечер.
Адвокат пришел через два дня.
– Непросто, ох как непросто по твоему делу, Иваныч, – говорил он, не моргая. – Теперь только апелляция.
Без Сереги в камере поговорить было не с кем.
Апелляция прошла через три месяца – буднично и быстро. Бориса Ивановича слушать не стали, люди судейские были очень заняты, но к этому он начал привыкать. Все вокруг, кто при власти, очень заняты.
– Да они и не вникали, команда такая им спустилась, понимаешь, – адвокат вновь был безупречен, – но в кассации такое не проходит. Решим в кассации. От тебя больше ничего не надо.