непутевом муже. Мне было так жаль себя, такую невезучую, что в тот момент, когда сильные мужские руки неожиданно прижали меня к широкой груди, я ни на секунду не задумалась о том, что знаю этого мужчину всего пару часов (детские годы не в счет). В первые секунды я испытала такую радость и облегчение, как будто все беды с моих усталых плеч какой-то волшебник вдруг перенес на чьи-то чужие сильные плечи.
Моя ладонь оказалась прижата к его груди, я слышала, чувствовала под футболкой, под горячей кожей удары его сердца. Я ощущала горячий рельеф его тренированного, спортивного тела. Господи, я уже и забыла, как должен пахнуть мужчина, когда ты прижата к нему не очередью в магазине, а вот так — тело к телу, кожа к коже… И тут в мою затуманенную голову пришла мысль о том, что он обнимает меня совсем не потому, что я интересна ему, как женщина, а только лишь из жалости. Конечно, ведь это мой теперь никому ненужный и, возможно, теперь совсем непригодный в качестве жилья дом, мы с ним приехали смотреть. Да и что во мне может быть привлекательным для такого мужчины — обычная ничем не примечательная уже немолодая тетка, от которой даже муж сбежал. А мне эта жалость не нужна. Волной накрыла обида.
Я буквально отпрыгнула от него, ровно за секунду до того, как в окно из дома постучали. В коридоре стояла Валентина Степановна, одна из соседок-старушек.
-Танюша, идите скорее в дом! Посмотрите, что это там! А то мы, с Ивановной со слепа не разберем.
Мне хотелось взглянуть в лицо Андрею, но было стыдно и страшно, что увижу в его глазах жалость к себе и точно разревусь. Молча открыла дверь и пошла следом за старушкой. Спиной, да всем телом, наверное, чувствовала, что он последовал за мной.
Тамара Ивановна буквально прилипла к окну. Смотрела вдаль и что-то приговаривала. Я тоже всмотрелась в другую половину окна. Сверху с холма, вдоль деревенской улицы текла бурлящая река. Стоящие вдоль домов редкие фонари, успевшие загореться пока мы были во дворе, хорошо освещали этот страшный черный поток, который был совершенно не похож на нашу спокойную тихую речку. Огибая преграды — столбы, деревья, колонку, колодец чуть сбоку от дороги, стихийная река создавала целые водовороты.
Бабульки показывали вверх. В самом верху улицы, возле дома Тамары Ивановны росло большое ветвистое дерево, на одной из веток, совсем близко к воде кто-то сидел. И это явно был не взрослый. Андрей тоже это понял.