Маша пока не ходит и не стоит без поддержки. По возрасту уже должна, но есть небольшая задержка в физическом развитии. Мы работаем над этим. Врачи говорят, всё поправимо.
— Глеб что, выгнал тебя? — Аня в недоумении.
— Нет, не выгнал. Я сама решила съехать от него.
— Не пори горячку, — подруга качает головой. — Нельзя такого мужика как Глеб одного оставлять. Желающие к рукам прибрать найдутся быстро, — заявляет тоном эксперта. — Поверь.
Верю. Ане особенно верю. Она у Глеба в фирме работает и знает, как на него коллеги женского пола смотрят. Большой босс пользуется популярностью — стайки одиноких пираний вокруг него так и вьются. Только мне уже всё равно.
Не знаю, пройдёт ли безразличие. Пока не хочу об этом думать.
— Я пыталась спасти семью, — снова беру дочку на руки — она грызёт кулак, слюнки текут мне на платье. — А Глеб… — задумываюсь на мгновение. — Мне иногда кажется, что он ненавидит нас с Машей.
— Ох, подруга-подруга, — Аня снова качает головой. — Вижу, ты не одумаешься.
Не одумаюсь. Решение принято.
— Сейчас мама заварит тебе кашку, — рассказываю дочери и иду с ней в кухню. — Ты покушаешь и ляжешь баиньки, а мы с тётей Аней вещи в машину погрузим.
Маша лепечет что-то на своём детском, а я держу её и одной рукой готовлю кашу в бутылочке.
— Лер, — подруга заходит в кухню, — тут мы твои баулы на лифте вниз спустим. А в однушку на пятый этаж как поднимем? Там лифта нет.
— Никак, — трясу бутылочку. — Мы не поедем в старую квартиру.
— Как это? — у Аньки на лице неподдельное удивление.
— Очень просто, — я пытаюсь улыбнуться, чтобы разрядить обстановку, — мы едем в Любушки.
— В Любушки?! — подруга в шоке. — Переехать из шикарной квартиры в элитном районе города в глухую деревню? — опускается на кухонный диванчик. — Я в этой жизни чего-то не понимаю...
— Во-первых, деревня не глухая, — защищаю родные края, — а во-вторых, нам с дочерью там будет лучше, чем здесь.
— Наша мама сошла с ума, — нараспев заявляет Аня, держа мою дочь за руку. — Лера, это апофеоз безумия, — обращается ко мне. — Несколько размолвок ещё ничего не значат.
— Месяцы унижений, скандалов, моих нервов и полного безразличия со стороны Глеба — это, по-твоему, несколько размолвок? Нет, Ань. Нет… — мотаю головой, сую в ручки дочери бутылочку с кашей.
Я бы продолжила монолог — мне нужно выговориться, но в заднем кармане джинсов жужжит мой сотовый. Достаю телефон, и сердце оказывается под горлом. Снова этот номер… Рука дрожит, я пытаюсь попасть пальцем по красной кнопке сброса — удаётся не с первого раза.