- Тебя отвезти в тот же район, откуда забрал? - спрашивает он.
А я не знаю, что ответить. В материну квартиру теперь страшно. Но там все мои вещи находятся. И учебники тоже. Четыреста рублей, заработанные вчера в ресторане, скорее всего уже пропиты - комната нараспашку осталась...
Да и на учёбу нужно. Судя по часам, светящимся рядом с магнитолой, если всё забрать, переодеться быстренько и потом бегом до колледжа, то ко второй паре вполне можно ещё успеть. Ну, это, если учесть, что того насильника в квартире нет.
Что делать? Ванечка вопросительно посматривает на меня, но не торопит с ответом.
Ловлю его взгляд. Киваю. Двум смертям не бывать. Учебники, в конце концов, казённые. Мне их возвращать все равно в колледж придётся. А если оставлю хоть ненадолго - или пропьют, или загадят.
Притормаживает возле того места, где вчера спасал меня от собак.
- Где живёшь? Рукой мне просто укажи!
Он спешит, наверное. Да и к моей старой страшной обшарпанной панельке во дворах совсем не хочется его вести. Указываю рукой на ближайшую девятиэтажку. Недоверчиво изгибает правую бровь. Что? Я слишком бомжиха для такой новостройки?
Но послушно едет и останавливается там, где я сказала. Одними губами, дождавшись, когда он посмотрит на меня, говорю: "Спасибо". И начинаю выпрыгивать из салона. Но он зачем-то ловит за руку, перегнувшись через весь салон. От неожиданности плюхаюсь обратно на сиденье.
- Ну, чего ты так от меня шарахаешься, - бурчит он, хмурясь. - Я себя сейчас прям маньяком каким-то ощущаю.
Ну нет же! Нет! Я ж не хотела! Точнее, наоборот, я очень хотела бы! Я бы даже не раздумывала... Да что там, я бы, наверное, от счастья умерла на месте, если бы ты меня поцеловал! Но всё так глупо сложилось... А теперь - ни объяснить не могу, ни оправдаться! И ты будешь думать, что попросту мне не интересен! И больше никогда...
- Тесак свой брать будешь? - Ванечка тянется за брошенным на заднее сиденье рюкзаком. И он так близко сейчас... В мочке уха дырочка от сережки... Он носит? Пахнет от него чем-то свежим, ментоловым... Не отдавая себе отчета, не сразу даже поняв, как могла на такое решиться, неловко прижимаюсь губами к его щеке и, тут же осознав, что натворила, пулей вылетаю из машины, больше всего на свете боясь встретиться с осуждением или брезгливостью в его взгляде. Отчего-то я чувствую, что это обязательно должно быть.