Таран многозначительно помолчал. Вздохнул.
— Вольно. Разойтись, — скомандовал он и тут же направился в
канцелярию.
— Ты что ж, падла, наделал?! — Услышал я приглушенные голоса,
доносящиеся из сушилки.
— Чего они там? — Удивился Уткин, шедший вместе со мной в
расположение, после чистки оружия.
— Жди здесь, — сказал я, — известно что.
Я пошел в дверь направо. Уткин, конечно, не послушался меня и
прицепился следом. Когда я попытался открыть дверь сушилки, она
оказалась закрыта.
— Э! — Крикнул я и постучал.
Дверь мне открыл Миша Глушко.
— А, это ты, Саша. Ну, проходи.
Мы с Уткиным вошли в небольшую комнатку. Тут набилось человек
десять пограничников. Все стояли в тесноте, внимательно следили за
тем, что происходило у дальней стены. Никто из парней даже не
обернулся на нас с Васей.
— Отвечай! На кой черт ты это сделал?! — Кричал на Семипалова
сержант Мартынов.
Их обоих я не видел за широкими спинами парней. Потому
протиснулся дальше, туда, где чинили самосуд над Богданом. Когда я
пробился к ним, увидел, что Семипалова приперли к стенке. Мартынов
держал его за грудки. Богдан же виновато опустил глаза, боялся
смотреть в лицо сержанта.
— Чего молчишь, падла?! — Зло рыкнул на него сержант. — А? Зачем
Булата отпустил?
— Ну, — поддакнул кто-то, — на кой ляд?
— А если б он кого на заставе задрал?
— Да! У Булата ж крыша поехала! Если б кинулся?
Семипалов не спешил отвечать. Он только испуганно сутулился и
жался к стене.
— А на черта ты подсадил к Пальме Радара?! — Не отступал
Мартынов.
— А чего она кусается? — только и смог пробурчать Богдан. — Не
место ей на границе! Пусть щенят рожает!
— Сучий сын… — гневно раздул ноздри Мартынов. — Я тебя щас так
отделаю, что уже никогда кусаться не сможешь! Из-за тебя всю
заставу почем зря почти два часа гоняли! Из-за одного тебя!
— А потом еще, из-за этого всего будут заставу трясти!
— Ну! А если особисты узнают?! Будет как в прошлом году!
— Узнают, обязательно узнают, если Пальма скотная сделается!
— Где этот сучек?! — Вдруг закричали от входных дверей.
Я обернулся. Злобный как черт Нарыв, только вернувшийся от шефа,
быстро пошел к Семипалову и Мартынову. Пограничники расступались
перед ним, видя искаженное настоящей яростью лицо инструктора.
Нарыв, красный как рак, с ходу кинулся к Богдану, схватил за
одежду, отволок его от сержанта Мартынова.