— Мне повезло. Тогда праздновали год со дня рождения Жени, и
моего отца с семьёй пригласили на праздник. — ответила Елена, не
глядя на него. — И да, в тот раз вы как раз находились в
поместье.
— Я тогда не был старшим егерем. Я тогда даже сотником ещё не
был, — Петрович посмотрел на вино в свете свечей.
— Да, только мне было в то время четырнадцать лет, и я впервые
увидела егерей, — Елена усмехнулась. — Девочкам-подросткам нужно
запретить приезжать в места, где вас так много. Это жуткий удар по
неокрепшей психике.
— Понятно, — Петрович снова посмотрел на неё. — Именно поэтому
вы выбрали себе мужа, максимально непохожего на егерей. Он
охотится? — внезапно спросил он.
— Простите, что? — Елена смотрела на него непонимающе.
— Ваш муж, Андриан, он охотник?
— Он Васильков, — она закатила глаза. — Ночные бабочки, вот та
максимальная дичь, на которую он может вести охоту. И то, если
рядом хищники покрупнее не бродят.
— Я так и думал, — Петрович смотрел на неё и думал, что же будет
дальше. Почему-то ему стало безумно интересно, на что эта красивая
и очень независимая женщина может решиться.
— Елена Павловна, — в столовую вошёл дворецкий, нарушив довольно
уютную тишину. — Приехали те самые господа, — говоря это, он
стиснул зубы, — они спрашивают, не могли бы вы их принять. Более
того, они имели наглость уточнить, не могли бы вы их принять за
ужином.
— Их четверо? — Камнева так стиснула в руке вилку, что пальцы
побелели. Петрович же остался сидеть, откинувшись на спинку стула.
Выглядел он при этом абсолютно расслабленным.
— Да, четверо, — ответил дворецкий.
— Ну что же, Антип Петрович хотел посмотреть на тех, кто
пытается давить на меня в обход моего сюзерена. — Баронесса очень
аккуратно положила вилку на стол. — Принеси четыре прибора и
пригласи этих господ составить нам с господином ПроРысевыи
компанию.
— Как вам будет угодно, Елена Павловна. — Дворецкий поклонился,
хотя у него на лице было написано желание отдать приказ прибить
этих непрошенных гостей, а трупы где-нибудь прикопать.
Петрович молчал всё-то время, пока слуги расставляли приборы.
Молчал он и тогда, когда вошли четыре молодых человека, не
разменявших ещё четвёртый десяток. Они вели себя нагло. Тут же сели
за стол, и один из них, самый старший, так откровенно принялся
разглядывать хозяйку, что Петрович почувствовал, как затрепетал
огонёк его дара.