– Русские землю не уважают. Копают, дрянь бросают. Духам не нравится такое. Я вот летник построил недалеко от хужира тайного. Жил там, когда зверя стеречь можно. Последний раз пришёл, гляжу: русские побывали. Изгадили всё, разбросали. Дерьмо сзади лежит. Много. Половину полатей сожгли – дрова неохота было носить. Скамейку тоже в костёр бросили – перегорела напополам.
Никита хотел было спросить: «почему русские?», но стыдливо промолчал. Прав был Батоха: много русских нынче по лесам гуляло. И каждый второй – захульный. Если не варнак, так охотник бурдушный, готовый за делёж добычи и человека укокошить.
Отдохнув, они двинулись вниз по речке.
Вода прибывала с каждым новым ручьём, через которые без конца приходилось перепрыгивать. Никита, как ни старался, а всё равно промочил ноги, оступившись на одном из шатких камней. Влага хлюпала в ичигах, но останавливаться не хотелось.
– Скоро до бэлшэр дойдём, а там уже немого останется, – успокаивал Батоха.
Бэлшэром буряты называли стрелку реки, где воедино сливались два потока.
Они спустились на ровное плато, где река петляла излучинами. Здешние камни покрылись коричневыми веснушками, словно девичьи щёки. Никита вспомнил Агашку – блудную девку из посёлка. Как-то она лезла целоваться, хмельно смеясь, а рожа целиком усыпана такими вот веснушками. Тогда молодой Никита извивался, избегая бабских нежностей, а сейчас, пожалуй, не только поцеловал бы Агашку, но и осмелился ухватиться за её округлый зад.
Миновав плато, река бросилась вниз, а там появилась и стрелка. Сливаясь, два рукава образовали шумную полноводную реку, через которую в одиночку не перебраться. Впереди, на расстоянии ружейного выстрела, речка упиралась в скалы, едва раздвигая плечом каменные кручи. «Боомо-газар», – определил Батоха, – так буряты называли труднодоступный скалистый проход, или что-то вроде того.
Идти в самом деле становилось тяжело. Песчаные отмели закончились, уступив место каменным берегам. Река голосила на разный лад: шипела и жаловалась, чертыхалась и орала благим матом, скулила и ревела, точно кот, поднятый за хвост. За время вековой борьбы с камнем этот неизвестный поток прогрыз в скалах тесное ущелье, пройти через которое было не под силу ни рыбе, ни зверю. Лишь бесплотные духи скользили вниз и вверх по течению.