Никита с обидой вскочил. Кровь бросилась ему в лицо.
– Так чего звали, отец Зосима? Посудить меня за версту от дома?
– Сядь, не пыли, – священник вновь указал на камень. – Экий ты брыкастый! Батя-то не таким был.
Минуту-другую они таращились на реку, будто черпали в ней успокоение.
– Слыхал, что с Алёшкой стало? – спросил отец Зосима.
– С Люблиным? Так помер вроде.
– Помер, – согласился священник и опять замолчал.
Внутри у Никиты слабо зазвучала неугомонная струна беспокойства: зачем, собственно говоря, позвали?
– Алёшка Люблин работу кой-какую делал, – пояснил отец Зосима с каким-то едва уловимым отвращением. – Теперь ты заниматься будешь, а я тебе – жалование от епархии. Три рубля за месяц. Идёт?
Никита поразмыслил и несогласно повертел головой.
– Три мало будет. За пятак соглашусь.
– За пятак!.. Ещё не слыхал, что за работа, а торг ведёшь!
– Какая-никакая работа, а за трёшку неинтересно.
– Ишь, долгие зубы взял манеру выставлять! Ты особо не артачься, чай не специалист великий.
– Специлист не специлист, а за три работать не согласен.
– Не согласен он! – вспыхнул отец Зосима, даже на ноги поднялся. – Ты знаешь, что Кириллиха тебя Спицыну запродать собралась? У него не забалуешь. Кошачьей блевотиной питаться будешь. И за рубь скажешь спасибо.
– К Спицыну не пойду, – буркнул Никита.
– А куда денешься? – почти крикнул Зосима. – Куда?
– Сбегу. На прииск, как батя.
– Вот-вот!.. Там из тебя человека и сделают – полуживого. Кому ты нужен такой, тощий как драница? Сам не знаешь, что на приисках творится? На такую чёрную работу лишь отребье согласно – те, кому деваться некуда. Тунгусы спившиеся, каторжане беглые. Бывало, нормальный мужик уйдёт, так после сезона совсем пропащим вертается.
Священник вновь уселся на камень, в пылу так и не заметив соскользнувшей на землю подстилки.
– Ладно, бог с тобой. Пятак, так пятак. Но за него вдвое спрошу!
Он немного успокоился, глядя на реку. «Небось Евангелие повторяет», – подумал Никита. Вроде Зосима был неплохим мужиком. В глубине души Никита даже уважал его. Наверное, таким был бы его отец, если бы не пил. Уживающиеся под одной крышей предприимчивость и духовность были их общими качествами. Только Зосима успешно пользовался ими здесь, в строящейся обители, а у бати они вступили в противоречие, что привело к пьянке, уходу из дома, долгам, скитаниям и смерти.