Кожемякин вброд перешел ручей, пролез среди зарослей к косогору и стал подниматься. В этом месте была небольшая площадка. Еловые лапы касались земли, под ними лежал на земле слой хвои. Надо лишь расстелить тулуп. У ствола сухо…
Лихорадка ломала как никогда: вначале был сон – потом сплошная неразбериха: ни времени, ни места, в котором находишься. А ночью вдруг зашумел ветер в сучьях.
Открыл глаза – рядом женщина в сарафане:
– Иди ко мне – мы скатимся с тобой прямо в болото…
Сказала – и руки тянет.
В болото? Ещё чего не хватало! Михалыч зажмурился – женщина легла рядом, обняла и ласково зашептала. Она говорила о том, что помнит его ещё мальчиком, что впервые увидела на косогоре. Вдвоем с бабушкой они стояли вверху и смотрели на ледоход. Бабушка держала Кожемякина за руку…
Когда женщина собралась уходить, появился серпик месяца.
Женщина вздохнула:
– Я поссорилась с отцом. Из-за тебя, между прочим… – Она обняла Михалыча. – Я помогу тебе… Обещаю…
Потом была долгая дорога лесом. Тьма стояла, словно в доме без окон. Месяц куда-то пропал. Казалось, позади кто-то идет. Кожемякин останавливался – и там останавливались. Стоило ему начать путь – и там продолжали идти следом. Потом дорога повернула. Луна вышла из-за туч, и тут – на взгорке – Кожемякин увидел Лешего. Морда продолговатая. Ноги лошажьи расставил и ухмыляется.
Остальные шаги у Михалыча вышли сами собой, по инерции, прежде чем он притормозил – задницей по мёрзлой дороге. Среди лета такого быть не могло, но ведь задницу не обманешь.
– Попался, умник!
Леший нахмурился, опустил голову, норовя подцепить Михалыча на рога. Однако позади у него вдруг щёлкнул сучок. Потом раздался грудной голос:
– Папаня!
Леший вздрогнул, по косматой хребтине пробежала волна.
– Опять ты?!
– Не отступлюсь…
– Но что здесь делает этот мутант?!
– Не трогай…
– Хорошо, пусть живет. – Леший вскинул голову. – Нам надо поговорить. С глазу на глаз. Ступай…
В ответ послышались шаги. Там уходили. Прочь. Навсегда…
Леший подступил к Михалычу:
– Зачем ты сюда припёрся? Кому ты здесь нужен?
– У меня ностальгия…
– Эка невидаль!
– Заборы кругом… Банки ржавые… Лежат кучами под каждым кустом…
– А я что говорил! Банки!
Леший словно обсуждал этот вопрос на какой-нибудь ассамблее. Блеснули широкие зубы:
– Так их собрать – и в переплавку.