Малыш по контракту - страница 45
— Ломаешься? — смотрит удивленно. — Цену набиваешь… — хмыкает, комкая бумажку с номером. — Уверен, ночью ты пожалеешь. Будешь сегодня вспоминать, как я тебя трогал и изнывать от желания! — швыряет на пол бумажку. — А знаешь, что… Бегать за тобой больше не стану. Сама придешь в клуб, знаешь, где меня искать!
Его самоуверенность просто зашкаливает!
А еще этот комок бумажки на полу… Бесит!
— Подними бумажку! — бросаю в его широченную спину и темный затылок.
— Что? — замирает, не повернувшись ко мне лицом. — Что ты сказала?
— Бумажку подними и выкинь в урну, потом можешь идти. Строчи кляузы в суд.
— С хера ли мне поднимать?!
— Ты в моем классе, а в моем классе даже самые хулиганистые задиры прибирают за собой!
— Значит, я буду исключением.
— Свин невоспитанный? Да, в таком случае я сама подниму!
Наклоняюсь за бумажкой, а когда распрямляюсь, снова понимаю, что он рядом и взбешен до невозможности.
Ратмир резко набрасывает мне на шею шарф и делает петлю, затягивая тонкую материю так, что я начинаю задыхаться.
— Я же тебя сломаю. Нет, даже не так. Гибкой сделаю, стелиться станешь! — выдают его губы, приближаясь с каждой секундой и задевая мои. — Ты просто не знаешь, с кем связалась. У меня на счету одни победы и ни одного поражения. Мягкой и податливой станешь, Лиличка… Будешь умолять взять тебя. Снова и снова, снова и снова…
Не целует, но трогает, обжигает дыханием, заставляет дышать своими выдохами и шепчет что-то безумное.
Дорогие, видно артик? :)
Поток пошлостей омывает с головы до ног, едва держусь перед его напором. Пожалуй, будь в этой гневливой реке хоть одно ласковое слово, я бы не выдержала.
Дышать совсем нечем.
Но через миг давление ослабевает, а на шее смыкаются его губы, алчно втягивая кожу и покусывая.
— Прекрати, — выдаю со стоном, ощущая, как свободной рукой он сминает попу и прижимается бедрами к моим, мягкими толчками разбивая выдержку на мириады осколков.
— Я только начал! Когда закончу, будешь вымаливать продолжение!
Голова совсем плывет от ощущения его губ на коже, они скользят вверх и вниз, трогая, целуя, терзая и снова возвращаются к исходной точке, терзая там, где шея горит от его прикосновений.
В вакуум этой странной тягучей прелюдии врывается отдаленный шум и топот множества ног в коридоре.
Ратмир отстраняется и одергивает на мне юбку, потом расправляет шарфик.