Для этого же, на самом деле,
он и привёз своих "коллег" в этот день на эту станцию. Не только,
чтобы выпить сока заккума и повеселиться, но, и чтобы после этого
подняться на смотровую площадку Северной башни. Оттуда можно было
бы прекрасно пронаблюдать за парадом, на которой тилацин планировал
выпендриться не только достоверной исторической реконструкцией
революционных войск, но и демонстрацией парочкой военных новинок
нашего времени. Например, уникальной в своём роде первой
БМП.
Можно сказать, что все члены
Внутреннего круга были в предвкушении и теперь, выходя из вагона на
станции, где их встречали мы с Австером, пребывали в некотором
предвкушении касательно возможных сюрпризов. Мартин горячо
приветствовал и Вань Шеня, владыку Китая, и Трамонтану,
средиземноморского властителя, и Харматану, восточноафриканского
гегемона, и патагонца Памперо, и германца Фёна, и конечно же
Зефира. Относительно холодно он поприветствовал лишь Санта-Ану и
Либеччо. Даже не подал руки, лишь обыденно улыбнулся.
Между ними в целом
чувствовалась какая-та напряжённость и, потому, мне вдруг
подумалось, что я должен поступить правильно относительно... его
судьбы. До сей поры Австер был единственным из тринадцати, к кому я
испытывал симпатию, даже не смотря на то, какую роль он сыграл в
моей судьбе. Мне почему-то казалось, что в нём было что-то хорошее,
даже не смотря на его безумие. Он заботился о своих. А меня,
наверное, считал самым своим из всех. В основном потому, что видел
во мне приемника. Может, он и на счёт смерти команданте чувствует
тоже самое, что и я?
Мне надо было убедиться
прежде, чем я сделаю то, что запланировал. Так что, когда мы прошли
в "Зал с круглым столом", где было ровно четырнадцать мест. Я
потянул его за рукав его диггерской формы и сказал на
ухо:
– Прежде чем мы начнём, можем
поговорить с глазу на глаз?
– Конечно. Но почему сейчас?
Гости только приехали. Ты мог поговорить со мной всё утро и всю
прошлую ночь. – ответил тилацин.
– Не мог. Ты не мог забыть,
чем мы были заняты вчера. – сказал я и потянул "наставника" прочь
из зала.
Он последовал за мной без
лишних сомнений, сказав остальным, чтобы "пока присаживались". Мы
скрылись в тайной комнате, вход от которой был спрятан в стене, по
дороге в зал. Сама комната представляла из себя помещение с
зеркалом Гезелла, и использовалась Мартином для того, чтобы
подслушивать что его "коллеги" говорят у него за спиной. По идее, я
также не должен был знать об этом помещении, а потому тилацин
справедливо удивился: