Пленник оказался очень молод, на вид — не старше двадцати пяти
лет. Жили орки дольше людей, около сотни-полутора лет и
приближались к этому показателю к подгорцам. Но вот только суровые
условия жизни и кровавые традиции серьезно сокращали
продолжительность жизни представителей этого народа. Если орк
старел и уже не мог держать оружие в руках или эффективно помогать
по хозяйству своему племени, он выходил на последний бой — бросал
вызов собственному сыну, лучшему воину племени или даже вождю. По
сути, ритуальное самоубийство, но для милости Харла каждый
представитель землекожих должен умереть в бою — это касалось именно
мужчин — так что другого выбора у них не было.
О женщинах этого племени знали мало. Те, кто сражался вместе с
мужьями — ничем в традиционном смысле от них не отличались. Только
что были в размерах поменьше. Тех же, что вели хозяйство, рожали и
оставались в тылу, многие сотни лет никто не видел. Я этим вопросом
тоже не сильно интересовался — родовая система племен орков это не
та тема, на которую бы я хотел проводить изыскания. Как не слишком
интересовался я и тем, через что проходили человеческие женщины,
которые в итоге порождали полуорков. Род людской от вымирания, в
общем-то, берегли две вещи: темные эльфы Н’аэлора, которые
блокировали орочью орду в северных степях, и то, что
мужчины-полуорки были в основной своей массе бесплодны и не могли
продолжить размытие крови.
Едва я переступил порог, то сразу же почувствовал, что пленник
пришел в себя. Нет, орк не подал виду, даже ровный темп дыхания не
изменился. Но сразу же качнулась магическая сила в комнате,
насторожились мои демоны — и в контуре, и в печатях на ладонях.
Полностью игнорируя возможную опасность, я присел на корточки и
внимательно осмотрел рану на груди. Эрегор был опытным бойцом, да и
в его отряде было несколько полевых целителей, так что подлатали
орка неплохо. Вытягивающие компрессы, чистая, крепкая повязка.
Кое-где рана еще кровила, но ее края прихватили нитью, а ускоренная
регенерация землекожих сделала все остальное. Уже сейчас этот
представитель кочевых племен был готов снова идти в бой.
— Если попробуешь дернуться, то пожалеешь, — спокойно сказал я,
едва почувствовал, как напряглись мышцы на теле пленника. — Сейчас
сниму повязку, терпи.