Обтерев «Яву», Самотёков стал ее заводить. Ему было интересно посмотреть, как она заводится. Завелась хорошо. Анатолий заглушил двигатель, чтобы посмотреть, как он глохнет. Заглох хорошо. Тогда Самотёков отвернул одну большую гайку, чтобы посмотреть, как там и что там. Но видно было плохо, и он отвернул ещё пару гаек.
Вскоре весь мотоцикл, разобранный на гайки, винты и части, лежал на подстилочке. Теперь Анатолий улыбался ещё больше. Всё не верилось в счастье, что маленький складик частей – его собственность, принадлежит ему одному.
Налюбовавшись, стал собирать машину.
Собрал быстро, играючи. Потому что изучал технику по книгам, заранее и дотошно.
Но тут случилось непонятное: когда машина была собрана, на подстилочке осталась одна маленькая шестерёнка. Озадаченный Самотёков перестал улыбаться. Подождал, пока с лица схлынет холодный пот, и быстро разобрал машину. Снова собрал. Но закавыка повторилась. Тогда он попробовал завести машину. Завелась. Попробовал заглушить – заглохла. Снова завёл. Сел. Включил скорость – поехал. Остановил – остановилась. Самотёкову стало жарко. Если бы машина не поехала, тогда всё было бы ясно: где-то чего-то не хватает. А тут… «Эдак поедешь со всей семьёй и где-нибудь непременно развалишься», – ужаснулся он, вдруг представив себе свою семью без отца и мотоцикла или без матери и мотоцикла. Дети в его галлюцинациях, слава богу, оставались целыми и невредимыми.
На него накатили новые душевные силы, с которыми он принялся собирать и разбирать машину.
После восьмой попытки Самотёков понял, что пристроить злополучную шестерёнку в организм машины без посторонней помощи ему не удастся: голова набитая книжными знаниями, отказывалась служить, ум, как говорится, заходил за разум.
– Семён Семёныч, видели?.. – беспомощно, из последних сил улыбнулся Анатолий.
– Видел, видел. Проживи с моё, и не такое увидишь, брат…
– И что мне теперь делать, а?.. Может, вы глянете глазом специалиста? – недоумение, досада и стыд звучали теперь уже в подобострастном голосе Самотёкова.
– Э-эх, – тяжело вздохнул Семён Семёныч и надолго задумался, вспоминая трость последнего самоварного гостя. Трость была знатной: с набалдашником слоновой кости. Тут было над чем задуматься.
– Так глянете, Семён Семёныч?.. – ещё более просительно напомнил о себе Анатолий.