Эрик не сводит с меня глаз, кладет руку на мое колено и слегка
поглаживает ногу. Совсем спятил! Хорошо, что мы далеко от входа и в
темноте. Надеюсь, у коллег нет приборов ночного видения.
– Саша, – внезапно охрипшим голосом произносит Эрик. – Я самый
счастливый человек на земле. И в то же время самый несчастный.
– Это еще почему? – сбивчиво уточняю я.
– Потому что если я сейчас же тебя не поцелую, то сойду с ума, –
с волнением выговаривает любовник.
Господи, это невыносимо. Чувствую, как вспотели ладошки,
испытываю легкое головокружение.
– Эрик! Ты же не прикажешь всем сотрудникам отвернуться? –
игриво роняю я.
– Думаешь, моего влияния не хватит? – глаза собеседника
блестят.
Если он продолжит эту безумную игру, мои нервы не выдержат.
– Думаю, влиянием нельзя злоупотреблять, – протягиваю я. – У
меня есть предложение получше. Как насчет того, чтобы пообедать
сегодня не в кафе, а у меня дома?
– Прекрасная идея, – заключает директор. – Потому что я страшно
голоден.
Он говорит так, что я начинаю переживать, как бы он не съел меня
прямо здесь. Встаю со стула и включаю свет. Так-то лучше. Сердцу
надо успокоиться, а то оно того и гляди выпрыгнет из груди.
– Отлично. Тогда в двенадцать тридцать встречаемся на углу.
Покажу тебе, где я живу, и познакомлю с Фёдором, – чинно объявляю
я.
– Познакомиться с Фёдором честь для меня, – лукаво
подмигивает.
Ну что ж. Вот обо всём и договорились. Хорошее начало дня.
Мы выходим на улицу, скрываемся за углом. Эрик не выдерживает и
так крепко берёт и сжимает мою ладонь, что болят пальцы. Каждые сто
метров он останавливается, притягивает меня к себе для морозного
глубокого поцелуя. Идем по уютным, нарядным улочкам маленького
городка. В голове звучит музыка нескончаемого блаженства. Душа
парит. Я живу недалеко, в центре города. В Пушкине всё близко и в
этом есть своя прелесть. Добредаем до моего дома. Поднимаемся на
второй этаж, заходим в квартиру. Эрик с интересом
осматривается.
– Ничего не понимаю, почему ты не пригласила Соколова оформить
квартиру? Где бархатная кровать? Где мой любимый оранжевый диван?
Почему здесь так … уютно?
Мое лицо вытягивается от изумления. Что я слышу? Ему хватает
наглости издеваться над талантом столичного дизайнера?
– Во-первых, он не Соколов, а Соловьёв. Я уточнила, – с деловым
выражением парирую я. Пусть знает мою точность в деталях. – А
во-вторых, ты что-то имеешь против гения современности? Почему же
ты так долго молчал?