Сидим с Машей на кожаном диванчике недалеко от кабинета Павла и
пьем утренний кофе. Маша рассказывает, что обстановка в офисе
остается накалённой. Сотрудники до сих пор не уймутся, обсуждая
историю с галстуками. Маша делала несколько попыток поговорить с
Павлом, но он всё время давал ей понять, что занят и демонстративно
игнорировал. Маша жалуется, что Павел перестал ходить на кухню за
кофе и обязанность вернулась к Юле Коль.
– Сегодня поговорю с ним. Он от меня так просто не отделается, –
ворчит Маша.
– Маша, тебе не кажется, что пора оставить человека в покое?
Всё-таки, он попал в довольно унизительную ситуацию, – пытаюсь
призвать к разуму подругу.
– Это точно, – Маша тяжело вздыхает. – Кто бы мог подумать, что
этот твердолобый Павел такой чувствительный. Представляешь, он даже
грубить мне перестал в последние два дня. Я не могу это так
оставить.
Дверь кабинета Павла приоткрывается и начальник выплывает в
коридор. Он одет в традиционный темный костюм и белую рубашку,
только теперь без галстука. Волосы слегка взлохмачены, как будто
начальник не выспался. В руках пачка бумаг. Видит нас и поспешно
отводит взгляд. Маша не обращает внимание на попытки Павла остаться
незамеченным, вскакивает и подбегает к нему.
– Доброе утро, Павел Леонидович, – щебечет Маша.
– Доброе, – неохотно отвечает Павел, следуя по направлению к
копировальному аппарату. Маша не отстает.
– Павел Леонидович, я знаю, что вы лично знакомы с Михаилом
Игнатьевичем из администрации, – тараторит пиарщица. – Не будете ли
вы столь любезны позвонить ему и согласовать совместный релиз.
Документ у вас на почте.
– Когда вам надо? – бурчит под нос Павел, не поднимая
взгляд.
– Прямо сейчас, – широко улыбается Маша, поправляя очки на
носу.
Павел выглядит обалдевшим и даже удосуживается поднять взгляд на
собеседницу. Ловлю себя на мысли, что у Маши довольно странный
подход к улаживанию ситуации. Невольно оглядываю офисное помещение
– сотрудники таращатся во все глаза, стараясь не упустить ни одной
детали разворачивающейся сцены. Им не хватает только попкорна.
– Мария Евгеньевна, а не соизволите ли вы научиться уважать
чужое время и не просить о чём-то в последнюю минуту?
Маша взглядом метает на Павла парочку огненных молний и
недовольно шипит:
– Павел Леонидович, а не соизволите ли вы тогда сами заняться
пиаром? Я вижу, вам по зубам изменить устоявшиеся в журналистике
принципы работы.