На лице консула не дергается ни один мускул, но глаза выражают
презрение.
– Вы куда-нибудь ездили вместе раньше?
– Нет. Мы не так давно встречаемся.
– Сколько?
– Полтора месяца.
Консул молчит и что-то печатает.
– Написано, что у вас был отказ в визе восемь лет назад. Почему
вам отказали?
– Точная причина мне неизвестна, – пытаюсь говорить
хладнокровно, но звучащий результат мне не нравится.
Офицер молча встает и без предупреждения отлучается. Да уж,
непрошибаемый тип. Понимаю, что вряд ли очаровала его своими
ответами. Он как сухарь – того и глядишь, сломаешь зубы. От
каблуков устали ноги, и я позволяю себе опереться локтями о стойку,
подперев щёку. Завидев спустя пару минут возвращающегося консула,
мгновенно принимаю положение оловянного солдатика.
– Извините, вам отказано в визе по статье 214 (б), – сухо
произносит мужчина. У меня падает сердце.
– Отказано?
– Да, – копается в документах и не смотрит на меня. – Забыл
добавить. Подаваться снова бессмысленно. Не тратьте время
понапрасну.
– Но почему? Что я такого сделала? – растерянно смотрю на
консула.
Собеседник встает с явным намерением демонстративно удалиться. В
последнюю минуту сжаливается надо мной и сухо отвечает:
– Предоставление заведомо ложной информации и подделка
документов лишает права въезда в США навсегда. Радуйтесь, что вам
не закрыли въезд в другие страны.
Я потрясена. Мое безобидное юношеское вранье обернулось
настоящей катастрофой. Ощущаю себя так, словно мне только что
заехали по лицу огромным баскетбольным мячом. Голова разболелась и
наполнилась свинцом, перед глазами маячат круги. Я еще ни разу не
падала в обморок. Может, сейчас это случится впервые? Каким-то
чудом нахожу выход и покидаю консульство. Бреду по улице, по
инерции передвигая то одну, то другую ногу.
Меня успокаивает только одно – на Америке свет клином не
сошелся. Уж как-нибудь переживу, что мне не придется посетить
американские конференции, TED и увидеть воочию новый корпоративный
офис. Даже если Эрик будет периодически ездить в США, это не
катастрофа. Как только филиал заработает в полную силу, контроль
ослабнет и станет удаленным.
Но почему же тогда на душе так тревожно?
Мы не виделись с Лизой почти два месяца. Эрик считает, что нам
пора начать проводить время вместе и “подружиться”. Ему кажется,
что Лиза меня обожает. Я не расстраиваю его, но меня терзают
смутные подозрения, что больше это не так.