– У вас тут живет человек один. Очень интересный. Из Москвы приехал…
– Эй, милая, как насчет выпить с нами? – раздался грубый хмельной голос. Даша посмотрела в сторону – позади священника возвышался здоровенный, метра под два ростом дальнобойщик. Небритый, мятое лицо, а глаза похотливые и злые. – Скучно, поди, с этим старым хреном, а мы – все как есть молодые, – он повернулся к своим, те заржали застоявшимися в стойле конями.
Даша не нашлась, что ответить. Всегда робела перед такими людьми. Как человек искусства, обходила их стороной. А если хотела сфотографировать, то использовала длиннофокусные объективы. Там мощное увеличение, можно не приближаться. Так даже сделала свой цикл «Бомжи всея Москвы», который одно время заслужил немало хороших отзывов. От обычных людей. А уж чиновники и прочие чистоплюи его критиковали, конечно. Мол, опозорила столицу, как не стыдно!
– Мил человек, дай нам отдохнуть с дороги в тишине и покое, пожалуйста, – сказал отец Серафим, не оборачиваясь.
– А ты кто такой, чтоб мне указывать? – распространяя вокруг себя запахи перегара, пота и машинного масла, нагло спросил дальнобой. – Ты ей кто? Дедушка Мороз? Она твоя Снегурочка, что ли?
– Нет, мы вместе путешествуем.
– Слыхали, мужики? – опять вопрос к остальным. – Кто девушку катает, тот её и танцует!
Снова заливистое пьяное ржание. Даша перевела взгляд на отца Серафима. Его лицо было совершенно спокойным. На владелицу Марину. Та ухмылялась половинкой пухлого рта. Ей, кажется, происходящее представлялось забавным.
– Ладно, вставай давай, нам скучно без женского общества, – потребовал мужчина.
– Сын мой, прошу тебя Христом Богом, окстись, – сказал священник, разворачиваясь.
– Какой я тебе сын, хрен моржовый, – насупился дальнобой. И, увидев крест и сутану, воскликнул. – О, мужики, зацените! Это ж поп!
Те уставились с интересом.
– Ты чего тут забыл, преподобный? – издевательски спросил мужчина.
– Меня так называть нельзя, – ответил отец Серафим. – Преподобный – это монах или монашествующее лицо, достигшее святости. Образец для подражания своей братии. А я – иеромонах, скромный служитель Господа.
– Да мне по хрену, монах ты или кто там, – резко ответил дальнобойщик. – Девочка пойдет с нами, посидит, выпьет, а там решим, с кем ей сегодня греться ночью.
– Никуда она не пойдет, – столь же невозмутимо ответил отец Серафим. – Ей и здесь хорошо.