Наконец отец Дарион остановился, и Энни увидела шесть мраморных изваяний — шесть прекрасных печальных девушек, застывших в разных позах. На невысоких постаментах под фигурами на позолоченных табличках были выбиты их имена и годы жизни. Скульптуры образовывали полукруг. У ног каждой девушки стояла мраморная ваза с цветами.
— По велению герцога Уэйна вазы не должны пустовать никогда. В них всегда должны быть свежие цветы. Этим занимается смотритель кладбища.
— А зимой?
— А зимой здесь стоят ветви снежной ягоды.
— А если смотритель не найдет их?
— Однажды бывший смотритель поленился идти за ветками в лес. Тогда разыгралась жуткая метель. Но герцог как-то узнал, что его наказ не был исполнен и приказал наказать смотрителя — высечь на площади. И когда смотрителя выволокли на лобное место и раздели донага, в самый последний момент явился слуга от герцога и показал решение о помиловании. В тот же вечер смотритель наложил на себя руки. А на его могиле, — отец Дарион показал куда-то в сторону за ограду, — вырос куст снежной ягоды. Теперь его могила служит напоминанием другим смотрителям о том, как важно исполнять свои обязанности.
— А вы уверены, что жены герцога похоронены именно здесь, а не под яблонями в саду?
— Да. Я провожал души последних трех в небесное царство, читая над их телами молитву.
— И вы уверены, что герцог не убивал их?
— Энни, обвинение в убийстве — серьезное дело, в котором уж точно нельзя полагаться на слухи. Тем более я не видел ни следов удушения, ни синяков, ни пятен от яда. Они были прекрасны, будто прилегли вздремнуть.
— Но вы же не видели их без одежды? Или все-таки видели?
Отец Дарион закашлялся.
— Я имею в виду, что все эти следы могли скрываться под тканью.
— Это исключено. Всех умерших уже много лет осматривает доктор Норрис и дает заключение о смерти, чтобы исключить глубокий сон. И если бы на телах были бы обнаружены повреждения, он бы непременно сообщил бы об этом стражам порядка.
— А куда потом деваются эти заключения?
— Доктор отдает их мне, чтобы я мог передать их души в руки Господа, а затем я отдаю их смотрителю кладбища для того, чтоб он мог захоронить тела.
— А мы можем на них взглянуть? Хоть одним глазком?
— Нет, Энни, это уже слишком. Кажется, я уже достаточно удовлетворил твое любопытство.
Дни тянулись своим чередом. До тех пор, пока дорога не превратилась в грязевую кашу, Энни бегала в лес на свое место.