– Трицейский Шипохвост? Правда?! –
Анна чуть не подавилась куском картошки. – Он же огромный! Как ты с
ним справился? Расскажи, расскажи!
Жакер открыл было рот, но Диана его
опередила:
– Не слушай его, детка. – сказала
она, макнув перо лука в сметану. – Папа поранился собственным
копьем. Причем еще по дороге туда, поэтому в охоте и вовсе не
участвовал. – она повернулась к Жакеру. – И неужели ты думаешь, что
я не отличу мясо Шипохвоста от курятины?
– Подловила, подловила… – протянул
Жакер, сочно хрустнув огурцом. – Но это не просто курица, а… – он
сделал страшные глаза. – Львиный Петух! Королевский! И он прямо на
моих глазах позавтракал двумя Трицейскими Шипохвостами. Так что
мясо у нас будет, считайте, фар-ши-ро-ван-но-е!
С последним слогом он схватил Фила за
плечи, и тот вздрогнул, а затем рассмеялся. Чисто и заливисто, как
это могут делать только маленькие дети, еще не познавшие в своей
жизни проблем, кроме мокрых штанов.
А следом за ним, не выдержав,
расхохотались и Диана с Жакером. Все-таки они любили друг-друга и
не могли долго препираться. Пусть и в шутку.
Атмосфера тепла заполнила комнату,
словно хлопья разноцветной сахарной ваты. Но распространялось оно
вовсе не от зажженного очага и не от разогретых за день каменных
стен. Нет. Оно шло изнутри каждого из нас. От маленького чумазого
Фила, до сих пор не научившегося держать ложку кроме как кулаком,
от энергичной Энн, непрестанно подскакивавшей на стуле, словно на
коне, от Жакера и Дианы, в чьих глазах отражалось куда больше, чем
могли бы вместить все зеркала мира, и даже от меня.
Я сидел и улыбался той улыбкой,
которая возникает на лице всякого, кто познал уют и беззаботный
покой семейного гнездышка, кто полной ложкой вкусил дух участия,
понимания, поддержки, столь необходимых любому. В особенности тем,
кто не может признаться в этом хотя бы самому себе.
Несмотря на шесть лет, проведенных с
этими людьми, я до сих пор не мог привыкнуть к такого рода
взаимоотношениям. Но мог наслаждаться ими, вдыхая полной грудью,
словно свежий живительный бриз после затхлости удушливого
смрада.
– А ты, дружок, оказывается, можешь
улыбаться! – Жакер взъерошил мне волосы широкой теплой ладонью. –
Может расскажешь нам, как прошел твой день?
Я молча помотал головой из стороны в
сторону. Жакер и Диана любили меня. Действительно любили, не прося
ничего взамен. Но я по-прежнему не чувствовал себя в праве… В праве
на что? Я и сам этого до конца не понимал.