Но…
Вместо этого Диана бережно, словно по
покрытой паутиной трещин фарфоровой кукле, провела по мне пальцами,
а затем нежно, но крепко обняла и прижала к себе, будто боясь
упустить.
– Живой… – тихо выдохнула она, обдав
меня жаром разгоряченного дыхания. – Во имя Сатвелеона, живой!
Ее объятия причиняли боль моему
избитому телу, но одновременно с этим в груди разливалось тепло,
испытывать которое в прежней жизни мне практически не доводилось.
Будто вместо сердца пробудился вулкан, а по венам хлынули потоки
раскаленной лавы. Но они не жгли, а исцеляли. Исцеляли раны,
увидеть которые при всем желании не сможет даже самый талантливый
хирург, вооруженный наилучшими инструментами прошлого.
Я сам не заметил, как по моим щекам
побежали слезы.
– Леон, прошу тебя, пообещай мне. –
так и не выпустив меня из рук, шептала Диана. – Поклянись, что
никогда не станешь воином! Я этого не выдержу. О, боги! – она чуть
ли не до крови закусила губу, но смогла подавить рыдание. – Какое
бы тебе не досталось умение. Мое или папы. Ты у меня умница! Такой
смышленый! Тебе всегда найдется работа в стенах особняка.
Пожалуйста, Леон, пообещай!
– Хорошо, я… Я обещаю. – поддавшись
моменту, согласился я. – Я обещаю, м… – звук оборвался, будто
кто-то похитил его у меня изо рта. – Обещаю.
И не могу сказать, что данный зарок
вырвался из меня совсем уж против воли. После всего пережитого в
Трещине, нарисованные Леушем картины приключений сейчас не казались
мне такими уж радужными. Нет, они все еще манили и сверкали
разноцветными гранями, но то были теперь отнюдь не алмазы и рубины.
Хотя и не бестолковые стекляшки тоже.
Что тогда?.. Я пока и сам не
знал.
Интересно, изменилось ли мнение
самого Леуштилата. Но для того, чтобы это узнать, требовалось
сперва его найти. Причем желательно живым. Ну и чтобы мое тело
снова начало меня слушаться, а не изображало из себя отбивную,
готовую вот-вот отправиться на сковородку.
Черт! Чего же так больно-то, а?
Следующие три дня я лежал пластом,
изображая из себя не то шланг, не то медицинское пособие для
начинающих эскулапов этого времени. Они регулярно наведывались ко
мне, чтобы сменить повязки, намазать какой-то пахучей дрянью,
другую дрянь скормить, а третью и вовсе бесцеремонно влить прямо в…
в общем туда, куда обычно ничто извне не попадает.