Рита как-то незаметно пристроилась рядом, Алихат и Кокос
держались позади, остальные шли впереди. Мы в довольно быстром
темпе двигались на восток, а небо тем временем неумолимо темнело.
Остается надеться, что их поселение недалеко.
Итак, получается, зараженных клеймят и изолируют. Что ж, не
сжигают и на том спасибо. Но что-то мне едва ли хотелось ходить с
клеймом, да еще и сидеть в изоляции, какой бы она ни была. И что-то
мне подсказывало, что не приживусь я в это княжестве Тамбовском.
Может здесь и неплохо, может быть и я мог обрить голову и вступить
в ряды щитов, вот только вряд ли этого ждут от профессора,
создавшего упырью хворь. А еще этот Лешенька, блин.
Нет, я бы даже мог попытаться спасти мальца. Все же кое-какие
знания я имел, да и с помощью подсадки моих ботов мог бы
попробовать настроить его колонию. Вот только нынешние боты слишком
изменились и не факт, что захотят конектить с моими. Да и далеко не
все болезни поддаются лечению ботами даже под наблюдением опытных
специалистов.
А тут, получается, вообще остается только наудачу полагаться,
потому что мое вмешательство может как замедлить разрушительные
процессы, так и попросту убить пацана. А мне такой грех на душу
едва ли хотелось брать.
— Профессор, а расскажите, как появилась упырья хворь? — с
любопытством взглянула на меня Рита.
Вопрос был задан явно не просто так, а с целью разрядить
обстановку в группе, которая бесспорно считала меня причиной сего
писца.
— А вы разве не знаете? — изобразил я неподдельное удивление. Не
то чтобы мне не хотелось рассказывать, хотя это и довольно длинная
история, просто было любопытно, что дошло о третьей мировой до
нынешних дней.
Бритоголовых история от очевидца событий, да еще и учитывая, кем
я прикидываюсь, весьма заинтересовала. Впередиидущие парни с
интересом оглянулись, а Кокос тут же влез со своим экспертным
мнением:
— Ясное дело, что ты виноват. Изобрел эту херню, вот мы все и
расхлебываем теперь.
— В какой-то степени можно и так считать, — не стал я отрицать,
— но если бы противник не вмешался и не взломал нашу систему, этого
бы не произошло.
— Всему виной война, — уверенно сказала Рита. — Ведь изначально
ваша хворь должна была лечить людей, да?
— Верно, — кивнул я, с грустью вспомнив Горянского. Профессор
много размышлял об этой проблеме и в какой-то степени нет-нет, да
винил себя. Хотя изначально его творение носило исключительно
гуманное и добродетельное предназначение. Горянский хотел спасти
человечество, сделать мир лучше.