Раздался ещё один звук, громче и неприятнее — треск чего-то
хрупкого внутри его тела. Это не замедлило его. Наоборот, казалось,
что сломанные кости двигались дальше, игнорируя природу их
строения.
Каждый шаг сопровождался влажным, вязким звуком, будто внутри
его тела что-то разжижалось или перемешивалось. Его дыхание,
неровное и хриплое, стало совсем близко.
Я зажмурил глаза, пытаясь окончательно унять боль, пронизывающую
голову, но горячие слёзы, струившиеся по моим щекам, лишь усиливали
жжение. Мир вокруг был размытым, словно пропитанным дымкой, но я
всё же заставил себя поднять взгляд.
Сначала, сквозь мутную плёнку на своих глазах я увидел чьи-то
ноги — грязные ботинки, покрытые пылью и штукатуркой, одна из
которых стояла под странным углом, будто сустав был вывернут. Затем
— руки, вытянутые вперёд, с длинными дрожащими пальцами и острыми
ногтями. И, наконец, залитое кровью лицо, не выражающее ни одной
эмоции. Андрея будто не волновала дыра в его голове. Его большие,
белёсые глаза без зрачка смотрели прямо в мою душу.
В тот момент, мне казалось, что они имеют так ненавистное мне
выражение презрения. Как будто этому монстру было противно видеть
меня, лежачего, не способного на сопротивление.
"Опять... Опять это чувство..." – Скакали мысли в моей больной
голове. "Опять на меня смотрят, как на мусор. Опять я не могу
ответить своему обидчику."
На мгновение, я снова оказался тем мальчишкой, лежащим на
потрескавшемся асфальте двора, из последних сил удерживаясь на
локтях. Надо мной возвышались подростки, старше меня как минимум на
пару лет. Лица их размывались в памяти, но я помнил их голоса —
насмешливые, злорадные, наполненные тем самым неприятным чувством
превосходства, которое я так ненавижу. Один из них пнул меня,
заставив перекатиться на спину.
— Что, не такой уж ты смелый, а? — прорычал один из задир,
нависая надо мной. – Как лицом к лицу стоять, так уже не смешно? –
Он наклонился ниже, чтобы увидеть моё лицо.
Я лежал, злой на себя, на них, на несправедливость. Руки сжимали
жаркий летний асфальт. Я не боялся их. Нет, я знал, что не боялся.
Я просто не успел. Не успел сделать то, что задумал. Мои навыки не
поспевали за моим планированием. Это раздражение, смешанное с
ненавистью, жгло сильнее, чем их пинки.
Меня как будто окатили ведром воды. Я снова на балконе. Резкий
запах пыли и гнили выбил меня из этих мыслей. Надо мной теперь
нависал не подросток, а зомби. Но чувство осталось тем же. Злость.
Ненависть. Бессилие. Моё тело всё ещё отказывалось слушаться, и я
знал: я опять не успею.