— Ты получишь силу, смертный с душой бога! — незнакомый голос
словно набатом ударил мне в голову, — но помни, частица души, это
будет твоей платой, и размер мы выберем сами! — после этих слов я
почувствовал, как в меня вливается сила, даже не так, СИЛА, и на
моем лице появилась довольная улыбка. Что ж, а вот теперь поиграем
по-взрослому, твари, посмотрим, на что вы способны, когда против
вас равный противник!
***
Сварог отбивался от ударов бешеной суки и мысленно крыл себя
самыми грязными словами. Он опять поспешил, опять решил, что всё
просчитал, и опять просчитался. Видимо, каким-то образом эта тварь
добралась до погребенного алтаря и поглотила свою же силу, и теперь
их ловушка потеряла всякий смысл, настоящая богиня даже в таком
состоянии — это грозный противник. Орудуя своим посохом, он пытался
дотянуться до нее, но чтобы он ни делал, везде его встречало копье,
черное, мать его, копье!
— Да когда же ты сдохнешь наконец! — не выдержал Сварог и вложил
все силы в удар, надеясь, что на этот раз все получится.
И каково же было его удивление, когда посох был остановлен
обычной человеческой рукой. Повернув голову, он увидел ту самую
букашку, что столько раз мешала его планам, именно этот мелкий
человек держал посох одной рукой и неприятно улыбался.
— Никогда, а вот ты сегодня, — хриплым, глубоким голосом
произнес человек, а по спине Сварога пробежали мурашки, столько
силы было в этих словах.
Посмотрев в глаза Распутину, Сварог понял, что это кто угодно,
но не тот сопляк, которого они пришли убивать, теперь перед ним был
кто-то равный по силе, нет, он был сильнее.
***
Легко откинув посох этого ублюдка, я мгновенно переместился к
нему вплотную и ударил. Мой кулак впечатался в яркую броню
пришлого, и я почувствовал, как сминаются его кости и рвется плоть.
Сварога откинуло на десяток метров назад, но отпускать его я не был
намерен, не сегодня. Удар сыпался за ударом, лицо твари
превратилось в кровавую маску, но ярость требовала выхода, и я не
собирался ей мешать.
— ТЫ… ПОДНЯЛ… РУКУ… НЕ НА ТОГО! — с каждым словом я все глубже и
глубже вбивал его в асфальт.
Теперь он больше не казался мне таким сильным, сияние начало
исчезать, а передо мной был червь, просто червь, который привык
жить за счет поедания чужого.
— Постой, малыш, — мягкий голос Мораны остановил меня, — я
должна убить его лично, прости, так надо.