…
То, что через прорывы попаданцы
проваливаются голыми, позволяло хоть как-то идентифицировать их
среди всей массы вояк, увлечённо рубящих и убивающих друг друга на
поле боя. Орден получал наводку на очередной прорыв от провидицы за
десяток дней до, но добраться к началу и успеть спасти хоть малую
часть удавалось далеко не всегда. В этот раз Магистр почти успел.
Десяток послушников Ордена во главе с братом Митрофаном были
приписаны к войску князя Голицына, возвращавшемуся из Крымского
похода. Прочитав написанную провидицей мелким шрифтом депешу о
предстоящем прорыве, Магистр рванул из Москвы навстречу войску, и
почти успел. Ну почти.
Растянувшийся в дикой степи войсковой
обоз был атакован татарами с трёх сторон. Три четверти войска
спешно пыталось развернуться и дать им отпор, но князь приказал не
атаковать, а только задержать крымчаков, пока сам с войсковой
казной ускоренным маршем рванул к Москве. И почти двенадцать тысяч
изнуренных обезвоживанием и длинным переходом по дикой степи воинов
и обозников были порублены татарами за каких-то пару часов. Все.
Полон татары не брали. Мстили за набег на Крым. И шесть голых
попаданцев лежали теперь в степи вместе с павшими русскими
воинами.
Попаданцев нашли ночью. Когда татары,
всласть нарубившись, отошли на три версты от поля сражения, и
послушники Ордена смогли прочесать окрестности. Шестеро. Правда,
один был внешне уж очень непохож на «обычного» попаданца. Явно
неухоженная борода, стрижка под горшок и мозоли на ногах и руках
как-то выбивали его образ из привычного уже иезуитам облика жителей
России конца 20 - начала 21-го века, которые вот уже как 6 лет
стали появляться на местах массовой гибели людей в их времени.
Всегда голые и обычно славянской внешности. И этот был голый. И
явно не татарин. И Магистр в сердцах опять сплюнув, развернул коня
и вместе с десятком Митрофана поскакал догонять остатки русского
войска.
…
Деревенька была не большой, всего-то
дворов шесть, не считая землянки местной знахарки, вырытой в
заросшем крапивой овраге на окраине деревни аккурат возле самой
опушки леса. Даже часовеньки не было – маловато прихожан. Но
батюшка иногда приезжал из местного острога, поставленного тут ещё
дедом царицы Софьи (дай господь ей здоровья и долгия лета) на страх
всем лихим людишкам и татарве, что последнее время зачастили на
Русь за полоном.