Рукомашеством и ногодрыжеством Васька начал
заниматься с шести лет. Можно сказать, всю сознательную жизнь он
только и делал, что учился вредить ближнему своему и у него это
получалось весьма недурственно. Кубки и медали за победы в районных
и городских соревнованиях, потом инструкторы армейского спецназа,
десяток вылетов в горячие точки. И нелепая смерть от заточки
какого-то зека. Тьфу, блин, опять вспомнил не к месту. Ну,
сегодня-то уж он точно не умрёт. Тут лес, а не узкие коридоры зоны.
А уж что-что, а в лесу Васька драться умел намного лучше. Тут можно
и разделить соперников через естественные препятствия в виде
деревьев и кустарника, и палки разные, и овражек тот же – всё ему в
помощь.
Зипун остался возле костра, да и топорик с
ножичком тоже. Не до того было когда приспичило по нужде. Ну
налегке, так налегке. Понеслась!
Выглянув из-за края овражка, он быстро оценил
диспозицию и метнулся кабанчиком к левому флангу. Там, раздвигая
мелкие кустики и пригнувшись, крались четверо башибузуков, и парень
решил, что начать можно именно с них. Луков у них в руках не было,
а против холодняка спецназовец работать умел. Но лучше бы, конечно,
если по одному, а не как тогда, в день его смерти, когда урки все
разом на него навалились в узком проходе. Мотнув головой, и
прогоняя такие невовремя опять возникшие «приятные» воспоминания,
он на секунду замер, переведя тело в режим повышенной концентрации
восприятия мира, и вылетел сбоку на первого злодея.
Первый татарин умер от удара ребром в шею
почти мгновенно. Двое, идущие рядом с первым, ещё только
разворачивали свои сабельки в сторону возникшего ниоткуда русского,
когда Васька в подкате как кегли сбил их с ног и одновременными
резкими движениями пятки и кулака упокоил и этих. Масса тела
спецназовца сыграла тут как нельзя лучше. Но мозоль на пятке опять
ударила резкой болью.
Вскочив на ноги, он уклонился от
просвистевшего мимо клинка последнего героя и с разворота вертушкой
в голову уложил и этого.
На
всё про всё у него ушло от силы десять секунд. А потом раздались
выстрелы.
…
Калибр пистолей в этом времени был куда как
больше, чем нужно для уверенного поражения живой силы в ближнем
бою. Останавливающий эффект от такого оружия был огромен. Пуля,
выпущенная с короткого расстояния, могла, в прямом смысле, снести
голову нападавшего или оторвать руку.