Проснулся он внезапно от боли в ноге.
Рядом стояла грязная, прикрытая каким-то рубищем, непонятного
возраста девка и методично тыкала в него палкой.
- Живой чоль? – Девка шмыгнула носом.
– Откель такой? От войска чоль отстал?
Васька спросонья никак сразу не мог
въехать в тему, и тупо молчал.
- Немой чоль? – Деваха опять смачно
втянула сопли. – Разумеешь чё говорю-то? Али немец? Хотя рожа наша
вродя. И зипун вон нашенский, не платье какое немецкое. Ты чей
будешь, земеля? – она чуть повысила голос, видимо посчитав, что
Васька ещё и слегка туговат на ухо.
- Хм… так это… наш я… хм, - Васька
наконец решил, что сразу лучше не рассказывать про себя всё. Ну
нафиг. Вдруг тут таких как он не шибко любят.
- Уф, вот и ладушки. А чё сидишь тут?
Не хворый ты часом? Али рана какая? – девка упёрла палку в землю и
уже без прежнего страха в глазах разглядывала пришельца.
- Да не, вроде…здоров пока, - мозг,
наконец-то, стал раскручивать шестерёнки, и парень вроде отлип. – А
ты кто?
- Травница я местная, Пелагеей
кличут…– она огляделась по сторонам, помрачнев лицом. – Ой, пожгли
всё басурмане. Никого не пожалели. Даже полон не брали. Всех
положили. И баб, и девок. Одна я стихарилась. Землянку не нашли
мою. Ушли вчерась, так я тут разбираю потихоньку, что осталось.
Уходить надо отсель. Не буде жизни тут боле.
- Мародёрничаешь, значит, - ляпнул
Васька.
- Чё? Ты чё парень, слова-то какие
ведаешь? Грамотный чоль?
- Да я ничё. Так. Помочь тебе может
чем? А пожрать есть у тя? – Васька спонтанно перешёл на девкин
говор, и опять вдруг почувствовал дикий голод. – Я если чё
подсобить там, дотащить чё или так… Но пожрать бы сперва
чё-нить.
- Пошли уж, поснедаем. А потом ужо и
сбираться надоть. Ох, ты ж горе-то какое…
…
Орден иезуитов обосновался в Московии
давно. Но покровительство самого князя Голицина было получено не
сразу. Долго к охочему до наук князю топтали дорожку братья Ордена,
и таки протоптали. Сам Магистр приехал в Москву дабы своим словом и
делом скрепить договор с Софьей, по которому Орден мог вести свои
торговые дела на Руси, но обязался не лезть со своим латинянским
уставом в дела государственные. И никоим образом не мешать
православной церкви и не переманивать паству в веру латинянскую.
Короче проповедовать ни-ни, но налоги с прибыли от торговлишки –
вынь да положь в казну государеву. На том и подписались.