Вздохнув, я связала волосы в пучок и прямо в пижаме спустилась на кухню, откуда уже доносились запахи еды.
– Доброе утро! – сказала я стоящей у плиты женщине.
Она обернулась и улыбнулась мне.
– Доброе, Викуш! А ты чего в таком виде? Ты же обычно сначала в ванную идешь и только потом за стол садишься.
Я развела руками.
– Душа требует перемен, – усмехнулась я, доставая свою чашку с верхней полки. – В университете объявили карантин на неделю, так что могу ненадолго расслабиться и нарушить собственные правила.
Домоправительница засмеялась и покачала головой.
– Ну, может и к лучшему, что карантин. В себя придешь немного, а то бледная как поганка! Еще и после аварии этой не пришла в себя!
Я поморщилась, шаря руками по пачкам с чаем.
– Со мной все хорошо, Мария Николаевна. Ничего серьезного не случилось. Так, ударилась слегка головой…
Как назло, ссадина в волосах начала зудеть и я с трудом сдержалась, чтобы не почесать ее.
Налив себе в чашку кипятка, я умыкнула с тарелки пару блинчиков с мясом и села за стол, уставившись на пустой стул, который стоял напротив.
– А Борис уже уехал? – негромко спросила, откусывая кусочек.
Мария Николаевна подперла бока руками и обернулась ко мне.
– Да не было его, Викуша! – сказала она. – Не приехал он вчера ночевать.
Сердце екнуло, и я даже перестала чувствовать вкус еды.
Не вернулся ночевать, значит. Наверное, всю ночь подавал этой гадкой Нине туалетную бумагу через приоткрытую дверь и наговаривал слова поддержки, по крайней мере, я на это надеялась! Где вообще взялась эта гадюка?
– Понятно, – как можно равнодушнее сказала я и откусила блинчик снова.
Дальше я завтракала молча, но мыслями все еще возвращалась к тому, что видела вчера из окна универа. Борис уехал с этой змеей. Не нужно быть экспертом, чтобы понять тот факт, что они провели эту ночь вместе.
И все же странно – мне вроде бы глубоко плевать на Кравцова, но эта Нина вывела меня вчера из себя буквально с полуоборота, а больше всего пошатнуло то, что он забрал из университета ее, а не меня, хотя мог легко подбросить до дома и ехать по своим делам с этой мымрой.
Помыв за собой посуду, я поблагодарила Марию Николаевну за завтрак и ушла в ванную, где проторчала почти час, приводя себя в порядок.
Вернувшись в свою комнату, я начала краситься, одеваться и собирать в «выходной» рюкзак некоторые вещи для поездки к подруге, полностью отстраняясь от мыслей о Синей Бороде и его сушеной вобле. Высокая, худая, будто ничего не ела кроме рисового зернышка в день, но вот бюст был внушительный, возможно, старания пластического хирурга. Глазюки большие, карие, нос тонкий, губы, накрашенные вульгарной алой помадой.