Ежели,
мадам Карандышева так легко согласилась лечь в постель постороннего
человека, значит, что-то не так в их семейной жизни. Про любовь и
вспоминать не стану, любовь — штука непонятная. Интересно, а у
титулярного советника все в порядке с потенцией? С головой не в
порядке, вот это точно.
— Скажите,
Роман Викторович, а Книсниц вам прямо обещал, что он сможет
посодействовать вашему повышению? Так и сказал — мол, господин
Карандышев, если вы (чуть было не сказал — станете сдавать в
аренду!) позволите пользоваться прелестями вашей супруги, то он
похлопочет о новой должности для вас? И мне интересно — как он бы
этого добился? Окружной прокурор — начальник немаленький, но не
настолько он большой, чтобы заниматься кадровыми перемещениями на
губернском уровне.
— Какими
перемещениями? — не понял Карандышев.
— Я хотел
сказать — не прокурор из уездного города решает, кого назначать в
помощники начальников губернских отделов.
— Эмиль
Эмильевич в приятельских отношениях с вашим папенькой —
вице-губернатором, — пояснил Карандышев. — Что ему стоит написать
Александру Ивановичу? Для вице-губернатора назначить меня на
должность — плевое дело.
— Почему
вы так думаете? — удивился я. — В губернском городе могут быть свои
расклады. А над вице-губернатором имеется еще и сам губернатор.
Почему бы Его Высокопревосходительству господину Мосолову не иметь
собственных фаворитов?
— Как
говорят — утопающий хватается за соломинку, — с грустью произнес
Карандышев. — Я-то думал, что мне удастся заступить на должность с
вашей помощью. И Оленька вас видела, сказала, что вы очень приятный
молодой человек. Но вы мне ясно дали понять, что вы противник
фаворитизма.
Я невольно
развеселился. Хорошо он сказал — ясно дал понять! Куда уж яснее —
ударом в челюсть.
А ведь
елки-палки, если бы Карандышев не действовал настолько
прямолинейно, у него все бы могло получится. Предположим, он
устраивает мне встречу с женой, а я, скажем так, увлекаюсь. Женщина
молодая, возможно, что и на самом деле красивая. Да на момент
приезда и не очень красивая бы зашла. Романа с Натальей у меня еще
не было, и с Леночкой еще не успел познакомится. Тем более, что по
приезду в Череповец гормоны играли, все такое прочее. Я ведь живой
человек, мне двадцать один год. А потом, испытывая муки совести
перед мужем, которого наградил рогами, я бы точно написал батюшке и
попросил пристроить на теплое место титулярного советника. И пусть
бы он становился коллежским асессором. Вон, десять лет в чине
ходит, устал, бедняга.