Можно я
схожу куда-нибудь в чулан и поплачу? Нет, титулярному советнику
реветь нельзя. Просто постучусь башкой об стенку. Или выйду во
двор, на луну повою?
— А еще я
ваш литературный секретарь и литературный агент. И соавтор. Вы сами
меня так назвали. И нам, между прочем, книгу дописывать нужно. Я
посчитала — на два месяца газете должно хватить, а вы на четыре
собираетесь уезжать. Мы бы пока туда-сюда ехали, все бы и сделали,
да еще бы запас остался.И сегодня
надо бы про кота с лисой главу дописать. Мы ее вчера еще должны
были закончить, а вы к невесте на весь вечер уперлись. Еще вы
песенку пели, мы ее вставлять станем? Ну, эту, в которой небо
голубое… Если вставить, так строчек побольше выйдет. Вы сейчас
быстренько ее запишите, я потом перепишу набело. Я вам уже и кофе
свеженький заварила, чтобы вы не заснули раньше времени. Пару
часиков поработаем, а потом спать пойдем. Не бойтесь, я завтра вас
разбужу, если проспите.
Определенно, про дурака, на которого не нужен нож,
это про меня. И как меня угораздило эту эксплуататоршу трудового
чиновничества в кухарки взять?
[1] Самуил Маршак
С утра занимался писаниной
— сочинял пространную докладную записку,
в которой едва ли не пошагово-поминутно повествовал о стычке с
господином Сомовым и его свитой, а также о том, как мы с господином
исправником прибыли в дом бывшего предводителя дворянства,
побеседовали с господами офицерами о том, что они себя вели очень
некрасиво.
Это была
уже моя четвертая докладная, потому что не так и часто стреляются
сразу три офицера! Поэтому, подробности желало знать и Министерство
юстиции, и МВД, а еще военное ведомство и, почему-то, канцелярия
Его Императорского Величества. В принципе, МВД и военное
министерство мне не начальники, но Лентовский, на чье имя поступали
телеграммы, приказал — пиши!
Все, что я
написал, было правдой, а то, что в докладной указана не вся правда,
это неважно. Какая разница, что револьвер оставили молодым
поручикам мы с Абрютиным? Если бы заинтересованные лица желали бы
знать всю правду, прислали бы специального человека, тот бы
полистал уголовное дело, побеседовал бы с непосредственными
участниками. Еще бы сходил навестить свежую могилку
Сомова-младшего. Как бы то ни было, но поручика похоронили на
кладбище, недалеко от отца, хотя наши батюшки и возражали. А вот
заупокойную службу по самоубийце служить отказались, как ни
настаивали родственники покойного.