Деньги она считает почти механически, почти не глядя. Резкие
движения, щелчки купюр. Досчитав, бросает:
— Можешь идти. Всё правильно.
Внутри моментально вспыхивает настороженность. Слишком просто.
Слишком легко.
— Подтверждающий документ, пожалуйста.
Её взгляд словно яд:
— Я и есть твой подтверждающий документ, недотёпа.
Граница моего терпения рушится. Я медленно встаю и
выпрямляюсь.
— Веры в тебя практически никакой, — голос низкий, режущий. —
Иначе откуда Румянцев узнал, что я несу деньги? Об этом знали
только трое, и из всех подозрения вызываешь только ты.
Лиза вспыхивает — на шее вздуваются вены, дрожат тонкие
пальцы:
— Да как ты...
В этот момент дверь распахивается. Альтов — воплощение
академического спокойствия. Очки блестят холодным металлом, взгляд
— точный расчётный инструмент.
— Всё ли у вас в порядке?
Улыбаясь, говорю:
— Всё отлично. Елизавета Александровна уже посчитала деньги и
собиралась дать мне подтверждающий документ.
Альтов медленно поправляет очки. Его взгляд впивается в Лизу без
какой-либо агрессии, только абсолютный, уничтожающий
профессионализм.
Понимаю, что Альтов явно не сам собой — за этим стоит Анна.
Обязательно поблагодарю и расспрошу о настоящей причине её
помощи.
Мы вышли вместе с Альтовым. Анна ждала в коридоре.
— Не буду вам мешать, — бросил Альтов и зашагал прочь.
— Можем поговорить в спокойной обстановке?
Аня усмехается:
— Ты думаешь, я тебя просто так жду? Знаю местечко, где нас
никто не потревожит.
Анна ведёт меня в академический сад — территорию, дышащую
стариной и покоем. Вековые платаны с могучими, узловатыми стволами
раскинули ветви над аккуратными клумбами. Мощёные дорожки из серого
камня, безупречно подстриженный газон — каждая деталь говорит о
скрупулёзном порядке. Мраморные скамьи, увитые плющом, создают
впечатление торжественной простоты. Студенты группками
расположились в тени деревьев, кто-то негромко беседует, кто-то
погружен в книги.
Анна находит уединённый уголок — небольшую площадку, окружённую
стриженым кустарником.
— Зачем тебе всё это?
Она чуть прищуривается, пальцы инстинктивно сжимаются:
— Что — это?
Ловлю её взгляд. Вижу, что за показной твёрдостью таится
боль.
— Зачем ты мне помогаешь? — я начинаю настаивать.
— Ты единственный, — она криво усмехается. — кто вызывает у
Бариновых и Златовласовых столько гнева.