Упырь отошёл от Пестрикова и направился в сторону казармы. «Странный мужичок, но, пожалуй, такой сверчок сгодится, чую, глаза воровские. Если что не так, сломаю, но выпотрошу душу окаянную», – размыслил Упырь.
Пестриков же от горестных мыслей своего существования переключился на другие размышления: «Что за тип? Не видывал я его ранее… Значит, из вновь наёмных, а может и уголовник сосланный, говорок уж больно тюремный. Что ж ему от меня надобно?.. Пристал, словно лист банный. О чём же ему со мной говорить потребно, о чём?.. И знает ведь, как звать меня…»
У лавки рабочих собралось немного. Посещали её те, у кого водились деньги, покупали в основном съестное и водку.
Упырь с Пестриковым встретились и отошли поодаль от лавки.
– Так вот, Рома, сказываю сразу с места в галоп: есть мужики, которым нестерпимо край этот покинуть хочется.
– Ну а я тут при чём? Пусть покидают, если есть на что.
– Покинуть не так просто, а прихватить с собой солидное золотишко и уйти от этой кабалы тяжкой, чтоб жить веселей было, – продолжал Упырь и глянул в глаза собеседнику. – Если с этим народом двинешь, пятая доля твоя и забудешь тогда эти прииски хвалёные.
– С чего ты взял, что вот так прямо возьму и двину с каким-то народом, да ещё и с награбленным золотом, я пожить ещё хочу, – ответил Пестриков, удивившись неожиданному и откровенному предложению от совершенно незнакомого ему человека.
– Ты врубись, а опосля отвечай. Нас четверо, мужики такие, надёжней не бывает, вооружаемся, берём выработок прииска, грузимся на коней и тайгой уходим по неведомым тропам.
– Да эта затея на первом же бодайбинском прииске или край как в Бодайбо рассыплется, и тогда – в лучшем случае каторга, а в худшем… – тут Пестриков вскинул руку и ладонью провёл поперёк горла. – Такие дела на приисках раньше уже затевались, последствия уж больно плачевные.
– А ты не скули, а разумей, что тебе скажу. Кто раньше что делал – я участия в том не принимал, но слыхал – глупо в капкан залазили. Всё будет иначе и пойдём не чрез бодайбинские прииски, а другой дорогой и тайными тропами, что местным сатрапам не ведомы. Нас будут рыскать там, где они привыкли беглых каторжников вылавливать. Здесь, Рома, задумка иная. Жить надо красиво, а не горб гнуть и клопов кормить.
– Что жить надо красиво, я лучше тебя знаю. Но скажи мне, если всё готово к такому походу, в чём дело-то, я то здесь при чём?