– А что за Клин?
– Да это я так Серафима зову.
– А народец-то смотрю, как волы в ярмо впёрлись, вместо того, чтобы начальников на вилы приподнять.
– Ты меня прямо как на допросе за язык тянешь, – мельком осмотревшись вокруг, с опаской ответил Прохоров.
– Да не страшись ты, понять хочу, – вспылил Рябов.
– Не молчат, бузят, то там, то здесь, да промеж себя негодуют, а больше стонут, сам уж усёк, пожалуй. А оно без толку, так что, про какие тут вилы речь. Давеча как тебе тут появиться горняки заварушку организовали, забастовку значит.
– Ну?..
– Что ну, раздавили словно клопов.
Прохоров достал кисет с махоркой, извлёк щепотку и скрутил её в клочок газеты, раскурил и глубоко вдохнул в себя едкий дым.
– Власть тут местная уж больно строптивая, служивых с оружием полно для этого держат. Заводил, аль кто горластый выгоняют – кому они тут нужны смуту наводить. А им куда деваться? Жрать-то надо, так они подаются в копачи-старатели, но их гоняют повсюду, как собак бешеных, а бывает, и постреливают. А на освободившееся место за воротами такие же, как мы, в очереди стоят. Прут и прут люди со всех губерний на прииски – вербуют шибко складно.
– Да-а, этот Белозёров, видать, покруче пахана тюремного будет, – недовольно бросил Рябов. Пнул лежавший подле сапога камушек, тот покатился, но вскоре остановил свой бег и замер.
– Оно не лучше Белозёрова и управляющие приисками, одного поля ягода.
– Правду гонишь, сам вижу, – согласился Рябов и, прислонившись к уху собеседника, тихо добавил: – Только не собираюсь я, Проха, под этими управляющими свой зад парить.
Непроизвольно высказанное Рябовым слово «Проха», с этого дня прилипло к Семёну Прохорову, как кличка. Стал звать его так и Брагин. При этом Семён не обращал внимания на новое прозвище, а воспринимал как сокращение своей фамилии.
Четыре часа утра. Пора вставать. Не отпускает дремота, к тому же ломит руки и поясницу. Рабочий день начинается в пять утра и нужно успеть поесть да приступить к работе вовремя. А опоздаешь, аль провинность какая другая выйдет, тут уж не обессудь – взыщут власти с заработка штрафы целковыми.
«Да доколь, твою мать, это можно терпеть?! – ещё не вставая с нар, в душе вспылил Упырь. – Нет, надо ускорять дела намеченные, иначе сгинешь ты тут Фома Карпович».
А наметил Упырь в своём уме планы дерзкие. Вкусив в первый же месяц гнилую жизнь на прииске, он понял – не по нему такое рабство, от которого крепко нутро давит.